Искатель, 2004 №6 - Андрей Левицкий

Но пока сознание теплится именно в этом трехмерном теле, хочется, чтобы жизнь его была насыщена и безболезненна. «Если смерти — то мгновенной, если раны — небольшой…» Это тоже сказано о многомерной жизни, и, как обычно, поэтический образ оказался более правильным, чем его общепринятое понимание…

В институте я много раз пытался заговаривать о своих идеях с однокурсниками, преподавателями, а как-то встрял в философский спор с приезжим профессором, большим, говорили, специалистом по теории познания. Результат ты можешь представить сама — к середине третьего курса я прослыл среди приятелей чокнутым девственником, среди преподавателей — блаженным идеалистом, а приезжий профессор, нервно проведя со мной два академических часа, сказал потом декану (донесла мне об этом секретарша Лика, существо злобное и передававшее только гадости — от студентов начальству и от начальства студентам): «Этот ваш, как его, Ресовцев — психически больной, его лечить надо. Но чего у него не отнимешь — логика железная в рамках собственной идиотской парадигмы. Типично шизофренический бред. Шизофреники, знаете, очень умный народ, когда не говорят чепухи…»

С кличкой «шизофреник» я и окончил институт, и еще с красным дипломом, который ничего мне не принес в жизни — ни аспирантуры, ни хорошей зарплаты, ни приличного места.

Я бы и этого диплома лишился, как в свое время золотой медали, но с возрастом стал умнее — мысли свои и идеи излагал в приватной компании и на факультативных семинарах, а на экзаменах и зачетах говорил только то, что написано в учебниках…

Пишу я все это не только для тебя и даже не столько для тебя, сколько для другого человека, которого ни ты не знаешь, ни я, но человек этот сыграет в нашей общей судьбе ту же роль, какую в свое время ты сыграла в моей.

Не знаю, когда он вторгнется в нашу с тобой жизнь. Это произойдет не завтра и не через несколько месяцев по той простой причине, что я еще не закончил «Элинор», но когда в романе будет поставлена точка, человек этот появится обязательно. И я должен быть готов. Ты — нет. То есть ты, конечно, тоже должна быть готова, но я не знаю, что именно тебе надлежит делать. Это ты поймешь сама, подсказать я не в силах. Могу только предупредить.

Пойми — все, что происходит, естественно так же, как естествен удар током, если касаешься оголенного провода, и так же, как радуга после дождя, когда из туч неожиданно появляется солнце, и так же, как шипение выходящего воздуха из шарика, проколотого острой иголкой. Причинно-следственные связи в мире, который я сейчас изучаю и который по мере возможностей описываю в романе, кажутся — наверняка! — причудливыми, не очень понятными и даже нелепыми, но ты уже понимаешь простую вещь: мир вовсе не таков, каким представляется нашим органам чувств и нашим приборам, и даже нашему воображению, которое, казалось бы, способно представить все, что может, в принципе, существовать в природе.

Я знаю, что ты будешь со мной до конца. Точнее, до конца моего трехмерного тела, которое — можешь мне поверить — такая малость в естественном существовании, что жалеть о его потере мне уже и сейчас не приходит в голову. О таких, как я, говорят обычно: «Безумные и бесстрашные фанатики».

Я не фанатик — ты знаешь меня, ты меня очень хорошо знаешь, разве я когда-нибудь вел себя с тобой так, как ведут себя люди, ни в грош не ставящие свою и чужую жизни? Я люблю жизнь моего тела, я люблю тебя и знаю, что тебе будет безумно жаль меня, когда это тело перестанет существовать. Но ты понимаешь — надеюсь, что я сумел убедить тебя за годы нашей совместной жизни: мы были с тобой вместе всегда, даже когда еще не подозревали об этом, и мы будем всегда вместе — не в иной жизни, ибо иной жизни не существует в природе, — просто мы останемся вместе и будем счастливы, как были счастливы раньше. И даже более счастливы, потому что истинное счастье — в понимании себя, друг друга и мира вокруг нас.

Ради этого я и делаю то, что делаю.

Тот, кто убьет меня, — это я.

Тот, кто придет после меня, — это мы с тобой».

* * *

— Чушь, — пробормотал Мерсов, перевернув последнюю страницу. — Ты — это я, я — это он, убийца тоже я, а я тогда кто? Твоего Эдуарда называли шизофреником. Не зря, наверное. Типичный шизофренический бред, извини, Жанна.

Мерсову было приятно произносить ее имя. Он уже не думал о ней — «эта женщина». «Жанна, — думал он, — Жанночка, Дженни, лучше всего Дженни, так ей больше подходит. Не знаю почему, но она, конечно, Дженни, и не иначе».

— Дженни, — произнес Мерсов, глядя ей в глаза, и она взрогнула, поднесла ко рту кулак. — Что с тобой? — сказал Мерсов.

— Ты назвал меня… — пробормотала Жанна. — Как ты меня назвал?

— Дженни, — повторил Мерсов. — Очень тебе подходит. Можно, я буду так тебя называть?

— Это… Это было наше имя — Эдик так называл меня, и только он, никому больше и в голову не… Почему… Значит, он прав, и ты — тот, кто… Конечно, он прав, он всегда был прав, я не понимала, хотя и чувствовала…

— Успокойся, пожалуйста, — сказал Мерсов. — Все будет хорошо.

В дверь позвонили.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Лидия Марковна сходила в магазин и закончила другие свои дела, о которых с порога принялась рассказывать Жанне, а та внимательно слушала, вставляла реплики, радовалась успехам неизвестного Мерсову Димочки и огорчилась тому, что Лидии Марковне пришлось переплатить сотню за оранжевый пуловер, но раз уж обещала, пришлось выложить деньги…

Женщины разговаривали, не обращая на Мерсова внимания, и он, походив по комнате, опустился на круглый табурет перед стоявшим в углу компьютером. Нажав кнопку включения, Мерсов с ощущением ребенка, заглянувшего в неподходящий момент в родительскую спальню, дождался появления на экране рабочих иконок и задал поиск файлов, где встречалось бы слово «Элинор». В глубине экрана возникло пульсирующее свечение, из центра во все стороны поползли маленькие и большие окружности, разноцветные пятна, возникающие, когда закрываешь глаза при ярком свете. Мерсов действительно закрыл глаза, он знал, что закрыл, чувствовал, как плотно сжаты веки, но все равно продолжал видеть — не только пятна и окружности, но и то, что возникало за ними и манило к себе,