Обманщики - Джон Мастерс

Пиру повел лошадей внутрь, и Уильям огляделся вокруг. Земляное дно покрывали тростник и болотный камыш. Несколько маленьких ламп давали слабый свет; он нигде не мог видеть Чандру Сена. Он нашел пустое место возле двери, взял уздечки и сказал Пироо: «Разгрузись здесь».

Пироо разложил два одеяла и тихо опорожнил первые седельные сумки. По всему сараю эти одеяла покрывали тростник, их было не менее тридцати, каждый из которых горел кольцами, браслетами и ожерельями. Возле каждого одеяла сидели двое мужчин. Еще два десятка мужчин, явно отмеченных печатью «bannia», не сидели рядом с одеялом, а бродили вокруг, разговаривая друг с другом и с мужчинами на полу.

Пиру вышел привязать животных. Уильям снова обыскал желтый, сверкающий мрак. Он медленно присел на корточки и закрыл глаза. Внезапно он подумал о катакомбах Рима такими, какими представлял их себе, когда был мальчиком. В тех мечтах он видел такое место, где люди приносили свои дары в Святую Церковь, а часовые охраняли римский закон, который был холоден и не знал Слова.

Мужчины закрыли за ним дверь. Он хотел встать и убежать, но не смог. Теперь было уже слишком поздно. Гул разговоров в сарае утих, уступив место свету и запаху. Десять тысяч драгоценных камней излучали спектральный блеск. Обманщики были ангелами, омытыми светом. Крыша амбара, вся грязная и дымчато-черная, превратилась в мозаику с перемычками, в собор под землей, в священную арку, поддерживаемую поклонением человеческих сердец. Кали спустился вниз, и запахи плесени и сырости, словно из могилы, пронзили его ноздри.

Невидимый мужчина повысил голос в дальнем конце сарая. «Я прошу тишины, мои друзья и товарищи Обманщики…»

Уильям узнал голос Чандры Сена и старался держать руки устойчивыми. Мужчины позади него заблокировали дверь. Он напрягся, чтобы увидеть патель, но смог выбрать только белую мантию над головами собравшихся. Лицо скрывала тень.

Высокий, знакомый голос продолжал: «Прежде чем мы начнем с продажи этих драгоценностей, которые являются подарками Кали нам, есть кое-что, что вы должны знать. Мы нашли мужчину, который, съев сахар Кали, отверг ее».

Мужчины в сарае тихо стонали, не злясь, а шокированные и возмущенные. Все-таки Уильям не мог видеть голову Чандры Сена.

«Этот человек здесь», — высокий голос закричал. «На земле мы — руки Кали и действуем от ее имени. Что она хочет, чтобы мы сделали?»

Уильям медленно поднялся на ноги. Здесь, сбоку от амбар, из которого у него не было никакой надежды сбежать. Он должен выйти вперед, поговорить с Чандрой Сеном, предупредить его о приближении кавалерии, сказать ему, что никакое насилие, только покорность, не спасет его.

Чандра Сен пошевелился, и в его лицо засияла лампа. Уильям встретился с ним взглядом и засунул указательный палец правой руки за пояс.

«Да, да, Джемадар-сахиб, румал, румал Кали!» мужчины в сарае роптали. «Румаль для отступника!» Они видели Уильяма, когда он вошел в сарай. Они шептались о нем как о великом джемадаре, чья банда убила больше и выиграла больше, чем любая другая. Теперь они увидели, как он встал и пошел вперед, коснувшись места, где лежал его румал, и пробормотали в знак согласия.

Теплые волны их одобрения омывали спину Уильяма. Он расслабил плечи. Эти люди были его, а не Чандры Сена, потому что он был убийцей, а Чандра Сен был мыслителем. Он мог делать с ними все, что пожелает. Он пошел дальше, гораздо медленнее, глядя в глаза Чандры Сена.

Внезапно из темноты Чандра Сен вытащил человека, руки которого были связаны за спиной, и вытолкнул его на свет. Это был Хусейн, пыльный, с опущенной набок головой и опущенными глазами.

Чандра Сен говорил только с Уильямом, но с пронзительной мягкостью, которую могли слышать все в сарае. «Этот это человек, великий Джемадар».

Уильям не смотрел на Хусейна. Он стоял рядом с Чандрой Сеном, смотрел ему в лицо и искал смысл загадки. Чандра Сен сказал: «Спроси его, великий Джемадар, может ли сладость сахара Кали когда-нибудь покинуть рот человека?»

Уильям сказал, не поворачивая головы: «Хусейн, может ли сладость сахара Кали когда-нибудь покинуть рот человека?»

«О некоторых мужчинах — да», — сказал Хусейн и поднял голову.

«Нет, нет, никогда!» Чандра Сен закричал, и Обманщики повторили: «Никогда, никогда!»

Чандра Сен сказал Уильяму: «Великий Джемадар, принц душителей, возлюбленный Кали, дай этому предателю свое опровержение. Задушите его!»

Уильям взглянул на худое, аскетичное лицо и нахмурил брови. Внутреннее сияние преобразило Чандру Сена и засияло за его широко открытыми глазами, которые теперь стали шире в чуде обожания. Чандра Сен знал его, но не пришел сюда, чтобы убить его. Это был не Чандра Сен-патель и не Чандра Сен-джагирдир. Это был священник Кали, по правую руку от которого теперь стояла Кали. Никакая месть или гнев не тревожили душу за глазами, только пылающая слава спасения — спасения Вильгельма. Уильяма, возможно, придется убить, но сначала священник должен спасти его душу и навсегда закрепить его в груди Кали.

Чандра Сен снова сказал: «Этот это человек, великий Джемадар. Как он может спастись в жизни, если он съел сахар, взял серебро, использовал рубец? Только Кали может вернуть ему жену, его будущего ребенка. Задушите его!»

Большие глаза согревали глаза Уильяма, его запястья чесались, а богиня касалась губами поясницы его спины. У Хусейна не было ни жены, ни ребенка, рожденного или нерожденного. Именно Мэри и его прежнюю жизнь Кали предложила ему посредством обоюдоострых слов Чандры Сена. Чтобы вернуть их, он должен отдать свою душу Кали. Ради них он должен был принести клятву в предсмертных муках этого однобокого человечка, который смотрел на него и хотел красное пальто. The Обманщики в сарае ждали, пока он убьет. Они были его слугами только тогда, когда он любил Кали. Чтобы удержать их, ему пришлось убить — кого-то, Хусейна. Позже он мог придумать историю, но теперь ему пришлось убивать. Здесь был кризис его духа, ибо смерть была любовью Кали.

Он стоял, ослепленный белой ясностью своего разума, положив руки на талию. Почему бы ему не убить Хусейна и тем самым не спасти свою жизнь и жизнь Мэри? А потом, когда они были в безопасности, рассказать все? Хусейн много раз был убийцей и достоин смерти.

Он видел в глазах Чандры Сена, что его отпустят на свободу, если он убьет. И он увидел, что Чандра Сен знал, что данная таким образом клятва не будет нарушена. Его ничто не могло остановить — кроме него самого.

Чандра Сен был прав, Кали