Летят журавли - Виктор Сергеевич Розов

Ким (целуя Алле руку). Здравствуйте.

Алла. Не надо! Мы же с тобой с первого класса. Скажи – здравствуй.

Ким (посмотрев на Альберта). Здравствуй.

Нина. Ты разве все еще Жаркова?

Алла. Да, я не меняла фамилии.

Жарков. Мой друг, Егорьев Константин Федорович.

Алла. Очень приятно.

Ритуал окончен. Наступила пауза.

Нина. Ну, что стоим, как в церкви, айда за стол. У вас там по-заграничному как раз в это время ленч?

Алла. Мне все хочется по-русски – чай из самовара.

Нина. Самовары теперь в Москве только в ресторанах для иностранцев, и то электрические.

Все рассаживаются за столом.

Алла. Моя чашка…

Жарков. Твоя.

Нина. Халупу не ремонтировали с твоего отъезда.

Жарков. Скоро наведем глянец.

Пауза.

Лева. Как там у вас в Бразилии?

Алла. Как везде на свете – бурлит.

Лева. Скажите, вот вы много ездите по свету, какое к нам в мире отношение?

Алла. Очень разное. Одни любят, другие нет, третьи боятся, четвертым безразлично, потому что заняты своими повседневными делами. Многие смотрят с надеждой. Люди на земле живут трудно. Где бедность, где неуверенность, будешь ли сыт завтра, если сыт сегодня, боязнь атомной войны, различные внутринациональные проблемы, а больше всего страдают от всевозможной несправедливости. Многие надеются, что мы до конца построим общество, где человек никогда не будет причинять страдания другому человеку.

Ким. Если бы не всадники, куда бы быстрей шло дело.

Лева. Слушайте, все-таки что за таинственные всадники обитают в этом доме, может быть, посвятите?

Нина. Я тебе говорила – выдумки Кима. Всадниками он называет тех, кто, взобравшись на свою лошадку, лупит во весь свой собственный карьер.

Ким. И не видит, куда его лошадь ставит копыта. Куда и на кого.

Лева. Но я, слава богу, никого не топчу.

Нина. Конечно, ты ходишь там аккуратно по усыпанным гравием дорожкам.

Ким. И в чем беда? В молодости мы все норовим взобраться на лошадь. А потом уже забываем – откуда ты, зачем старался… Скакать начинаем!

Алла. Бывает и так, Ким. Но что сделаешь! Если бы можно было заглянуть в книгу судеб и узнать, стоит ли идти на риск…

Ким. Не стоит.

Лева. Простите, Ким, но вы, кажется, хотели стать чемпионом мира?

Ким (глядя на Аллу). Многим не понравилось, что из этого вышло.

Алла. Значит, ты уже никому не рекомендуешь делать попыток?

Ким. Из своих друзей – нет.

Алла. Альберт писал, ты работаешь тренером.

Ким. Да.

Алла. Как же ты учишь своих воспитанников? Не рвитесь слишком далеко вперед, не помышляйте? Или у тебя неперспективные ребята?

Ким. Это моя работа.

Алла. Ты не хотел бы одного из своих учеников видеть чемпионом мира?

Альберт. Конечно хотел бы, да, папа?

Ким. Надежд негусто.

Альберт. Ты же сегодня говорил – у тебя парень стометровку за десять и пять прошел.

Алла. Видишь!.. Один раз я в океане заплыла далеко и вдруг потеряла из виду берег. Сама не пойму, как сбилась. В какой он стороне, понятия не имею. Плыву, а куда – не знаю. Сделалось так безысходно и жутко. Силы начали исчезать. Думаю – утону от страха. И действительно начала тонуть. И вдруг увидела край. Успокоилась, поплыла уверенней. И представьте себе – ошиблась. Это был не берег, а рыболовецкие суденышки в океане. Меня подобрали.

Альберт. Ты хорошо плаваешь?

Алла. Для сорокалетней женщины сносно. Держу форму. А то и так смеются: русские бабы самые толстые.

Нина. Интересно там живешь?

Алла. Насыщенно.

Ким. Легко?

Алла. Нет, Ким, не легко, я изрядно устала. Помнишь, ты учил: самый лучший отдых – расслабить все мускулы хотя бы на пять минут. Я этого сделать не могу ни на секунду. Все годы.

Нина. Почему?

Алла. Нас там маленькая колония, и каждый шаг на виду – и свой и ваш. Чуть что – и все глаза на нас: на меня, на Георгия, на шофера, на повара – на всех.

Лева. Вы, вероятно, сильная женщина.

Алла. Наверное, оттого, что много дралась в детстве. Нас было в семье пятеро: четверо мальчишек и одна я. Приходилось лупить на все четыре стороны. Да, я люблю перелеты через океан, рев стадиона. В Южной Америке футбол – это почти коррида. Вокруг стадиона рев, высокие сетки от разъяренных зрителей, иногда пальба из пистолетов.

Альберт. Надо же!

Ким. Бываешь на футболе?

Алла. Ты же приучил. Да и надо где-то выбрасывать из себя отрицательные заряды. Посидишь, посвистишь…

Альберт. Ты свистишь?

Алла. Бывает. (Пауза.) Ким, я хотела бы поговорить с тобой.

Ким. Да-да, пойдем ко мне. (Встал.)

Алла. Вы нас извините. (Тоже встала.)

Ким. Идем.

Они проходят в комнату Кима, и действие переходит туда. Алла осматривает комнату.

Алла. Я на самом деле уже часа два брожу вокруг нашего дома…

Ким. Нашего?

Алла. И утром – уехала, шаталась без цели, как маленькая. Объездила новые станции метро, вышла на проспект Калинина… (Замолчала.) На моей кровати спит Альберт?

Ким. Да.

Алла (показывая на портрет). К моему приезду?

Ким. Да.

Алла. Милый Ким, мы никогда не говорили с тобой о том, что случилось. Я не буду оправдываться, я хочу объяснить. Всю жизнь мы были с тобой такими долгими, близкими друзьями, и я думала – эта наша с тобой дружба и есть любовь. И мне было хорошо с тобой, всегда. И я любила тебя как друга. И сейчас люблю. А потом случилось другое: пришел Георгий, и пришла любовь, Ким, не дружба. Я обманула тебя невольно. Я и сама обманывалась. Но когда поняла, почувствовала – ахнула и уже обманывать тебя не могла.

Ким. Да-да, теперь модно уходить от жены, от детей и говорить: я не могу жить в семье не любя, это было бы с моей стороны безнравственно.

Алла. Я знаю, ты чище меня, выше. Ты и остаешься для меня лучшим человеком, которого я встречала на земле. Георгий иногда резок, порой излишне прямолинеен, но… Ты честный.

Ким. А как же мне не быть честным! Меня всю жизнь учили быть честным. И в пионерской организации, и дома, и в комсомоле. (Взвинченно и раздраженно.) Только, я вижу, честные люди нужны для того, чтобы их били по мордам нечестные. Нет, я больше не хочу быть честным. Я тоже буду таким… таким…

Алла. Не будешь.

Ким. Почему это? Еще как буду! Вот увидишь.

Алла. Не будешь. Ты обречен на честность. Она твой крест, если хочешь. Ты будешь нести его до конца. Мне даже иногда казалось, Ким, что ты не мог приходить на беговой дорожке первым, потому что тебе неудобно было быть первым…

Ким. Глупости!

Алла….и жаль тех, кто бежит сзади.

Ким. Я и не думал о них.

Алла. Мне очень понравился Альберт. Ты сотворил, мне кажется, отличного парнишку.

Ким. Он сам себя сотворил.

Алла. И сам, конечно.

Ким. Ты приехала нарочно сейчас, когда он получил паспорт?

Алла. Да. Я считала годы, потом месяцы, потом дни.

Ким. Он остается здесь. Мы с ним все обсудили.

Алла. Мне бы хотелось помочь ему подняться высоко, чтобы он далеко видел.

Ким. У нас здесь и так одиннадцатый этаж…

Алла. И потом… я бы тоже хотела ему что-то дать, Ким.

Ким. Что?

Алла. Ты дал ему доброту, прямодушие, любовь к людям – это замечательно. Я постараюсь дать ему стойкость.

Ким. Чего?

Алла. Доброту, любовь, прямодушие надо уметь защищать, Ким, а то его могут просто сбить с дороги. Ты боишься, он не выдержит, собьется с пути, начнет скакать во весь свой собственный карьер?

Ким. Да, боюсь.

Алла. Я тоже, Ким. Но что же делать?

Ким. Оставить его в покое.

Алла. И это будет правильным решением? Ты уверен?

Ким. Во всяком случае, безопасным.

Алла. За них всегда страшно, Ким: где он бывает? С кем? Почему пришел так поздно? Кажется, от него попахивает табаком… Он всегда будет приезжать к тебе, Ким…

Ким. Ты