Тиран Рима - Саймон Скэрроу

- Мне тоже, - отрезал Макрон.

***

Императорские покои оказались одним из немногих мест дворцового комплекса, которые толпа не успела разорить. Здесь всё ещё царила безмятежная роскошь, хотя в мягких тканях и обивке въелся запах дыма. Макрона и Катона разоружили германские телохранители и проводили на садовую террасу с видом на Форум. Нерон стоял там, сцепив руки за спиной, и обозревал открывавшуюся картину. Рядом находился Тигеллин – в чёрной кирасе, украшенной серебряными венками. Под большим белым навесом на ложe лежала Поппея; раб обмахивал её огромным веером из перьев.

Когда Макрон и Катон подошли ближе, Нерон и Тигеллин прекратили разговор. Германская охрана остановила их в трёх шагах и жестом показала, что дальше подходить нельзя.

Нерон выглядел уставшим, но всё же изобразил тонкую улыбку приветствия и отмахнулся от стражника. Тот низко поклонился и отступил, однако ладонь оставил на рукояти меча.

- Префект Катон, центурион Макрон, рад, что и вы уцелели – благодаря моему быстро соображающему другу Тигеллину.

Тот скромно склонил голову.

- Вы слишком добры, Цезарь.

- Чепуха, дорогой мой. Мы обязаны тебе жизнью. Если бы ты не добрался до преторианского лагеря и не разоблачил предателя Бурра и его прихвостней, сейчас мы бы уже все были трупами, а дворец – дымящимися руинами.

- Несомненно, Цезарь, - подал голос Катон. - Должен признать, я был удивлён увидеть, как Тигеллин ведёт преторианцев нам на помощь, учитывая, с какой скоростью он ретировался раньше.

Тигеллин нахмурился лишь на мгновение, затем ровно ответил.

- Я должен был позаботиться о безопасности Цезаря, когда узнал, что преторианцы отказываются исполнять его приказы. Я решил сам подделать распоряжение Цезаря об отстранении Бурра и назначении меня командующим Преторианской гвардией. Этого оказалось достаточно, чтобы пройти через преторианцев у городских ворот и войти в лагерь. К счастью, сторонников Бурра было куда меньше, чем тех, кто остался верен Цезарю.

- Вот как всё было, - задумчиво произнёс Катон.

Нерон оживился и даже улыбнулся шире.

- Да! И я бесконечно благодарен Тигеллину за его инициативу и дерзость в час опасности. Поэтому я и назначил его сегодня утром командующим преторианцами. На этот раз с настоящим письмом о назначении, хе-хе.

Он дружески подтолкнул Тигеллина, который изобразил смущение.

- Бурр мёртв, увы, - продолжил Нерон. - Я бы с удовольствием увидел его в компании Руфрия Галла, его сообщников и зачинщиков мятежа на арене, когда им будет уготована смерть. Хищники наедятся их мясом до отвала, - добавил он с мрачным удовольствием.

- Сообщников, Цезарь? - переспросил Катон.

- Да, Катон. Разве ты не понимаешь? Бурр действовал вместе с другими заговорщиками, чтобы свергнуть меня. Именно они организовали беспорядки на улицах из-за всей этой истории с Октавией. Не удивлюсь, если за всем стояла она и её сторонники. Ты ведь был там, когда Бурр выступал в её защиту.

Катон опасался отвечать слишком прямо и тщательно взвесил слова. Хотя он знал о группе заговорщиков, связанных с Веспасианом, трудно было поверить, что у них хватило бы влияния, чтобы поднять целый город.

- Да, Цезарь. Но госпожа Октавия всегда была любимицей римского народа. Их гнев из-за того, как с ней обошлись – пусть он и заблуждение – был, на мой взгляд, вспышкой спонтанной ярости. Сомневаюсь, что какая-либо группа заговорщиков сумела бы так быстро и так жестоко стравить толпу, как мы видели вчера.

- Возможно… - задумчиво протянул Нерон.

Тигеллин тут же вмешался.

- Возможно, Цезарь, но, скорее всего, Бурр и его друзья воспользовались вспышкой мятежа, чтобы вывести преторианцев из игры и позволить толпе сделать за них грязную работу.

- Да, подлые трусы… Они должны заплатить и заплатят.

- Разумеется, они заслуживают наказания, - сказал Катон. - Но, учитывая, что Рим только что пережил, я бы посоветовал Цезарю действовать осторожно, пока толпа всё ещё взвинчена. Возможно, стоит дать им что-то, что немного усмирит их настроение.

Нерон задумался ненадолго.

- И что ты предлагаешь, префект?

- Искра, которая заставила их вспыхнуть, - известие об аресте Октавии. Если хотите вернуть расположение толпы, освободите её. Это может серьёзно изменить ситуацию к лучшему.

- Это может выглядеть как слабость, Цезарь, - вставил Тигеллин.

Нерон провёл рукой по подбородку и посмотрел на Поппею, которая лежала на ложе и внимательно слушала разговор.

- Что скажешь, моя любовь? Стоит ли вернуть Октавию из ссылки?

С учётом всей той желчи, которую Поппея изливала на бывшую жену Нерона прежде, Катон ожидал взрыва. Но она едва шевельнулась, отвечая лениво.

- Делай как хочешь, Цезарь. Вызови её. Оставь в ссылке на Пандатерии. Мне это больше не важно.

Она медленно опустила ноги с ложа и, коснувшись виска, поднялась.

- У меня болит голова. Пойду и немного посплю. В моём положении это необходимо.

Она провела рукой по округлившемуся животу, и Нерон сразу подошёл к ней и нежно поцеловал.

- Ты должна беречь себя, моя любовь. От ребёнка в твоём чреве зависит очень многое. Иди и отдыхай. Я займусь этим делом.

Поппея не спеша удалилась за лёгкие занавесы входа в покои, а раб всё так же обмахивал её веером. Когда она скрылась из глаз, Нерон снова повернулся к мужчинам.

- Важно, чтобы Октавия была доставлена в Рим в безопасности. Этим должны заниматься люди, которым я могу доверять.

- Я уверен, что центурион Макрин способен на это, Цезарь, - заметил Тигеллин.

- Возможно… Но если уж говорить о надёжности, не вижу никого лучше Катона и Макрона.

Катон вздрогнул.

- Цезарь, городские когорты нужно реформировать и вернуть к их обязанностям. Я должен этим заняться.

- Тигеллин займётся этим за тебя.

- Но… - Катон осёкся, заметив раздражение на лице Нерона. Он сглотнул и склонил голову. - Как прикажет Цезарь.

- Тигеллин, подготовь документ для моей печати и распорядись оседлать быстрых коней для префекта, центуриона и десяти преторианцев. Они отправятся сразу же, как только всё будет готово.

***

Через три дня, на рассвете, Катон и Макрон стояли на баке биремы, на которой они вышли с военно-морской базы в Мизене. Километрах в восьми впереди показалась тонкая полоска Пандатерии. Чуть левее и немного ближе возвышалась её «подруга» – голая скала, торчащая из моря, как кротовая куча. Пандарея была не больше полутора километра в длину и полукилометра в ширину. Мрачное, оторванное от мира убежище, служившее тюрьмой для нескольких членов императорской семьи ещё со