Тиран Рима - Саймон Скэрроу

Наконец Веспасиан появился на дорожке, затенённой с обеих сторон деревьями. На нём была простая белая туника и сандалии. Редкие волосы по краю лысеющей головы были влажными, а лицо раскраснелось от жара бань. Он не улыбнулся и не протянул руки, когда Катон поднялся со скамьи.

- Так что за неотложное дело привело тебя сюда, префект Катон? - спросил он сухо.

- Меня освободили от командования, и меня с центурионом Макроном отправляют на восточную границу.

Веспасиан осторожно опустился на другой конец скамьи, и Катон снова сел.

- Печально. Знаю, вы оба рассчитывали на спокойную передышку от армейской службы.

- Передышку? Мы надеялись уйти в отставку.

Веспасиан бросил на него насмешливый взгляд.

- Думаю, судьбы ещё не закончили с вами обоими. Некоторые из нас рождены быть воинами до последнего вздоха. Вы с Макроном – как раз такие, если судить по тому, что я видел. Мир – не конечная цель для таких людей, как вы. Это лишь пауза между тем, ради чего вы живёте. Со мной то же самое. Я веду похожую жизнь на службе Риму. И, к слову, я тоже скоро уезжаю.

- Вот как?

- Да. Отправляюсь в африканскую провинцию принимать должность наместника. Там я хоть смогу приносить пользу, а не сидеть на заднице в Риме и смотреть, как при Нероне всё катится от плохого к худшему. Теперь, когда Бурр умер, а Сенека решил удалиться в свои поместья, у императора больше не осталось ничего, что бы сдерживало его низменные порывы. Этот человек станет чудовищем.

- Я того же мнения, - кивнул Катон. - История, возможно, сочтёт, что вы с вашими друзьями были правы, замышляя заговор против него.

Веспасиан резко повернулся и уставился на него жёстко.

- Ты пришёл обвинить меня в измене? Тебя Тигеллин прислал?

- Нет. Я пришёл за ответами. Чтобы успокоить собственную совесть.

- Правда? - Веспасиан приподнял бровь. - Осторожнее, Катон. Некоторые ответы приносят боли больше, чем пользы.

- Возможно, - ответил Катон. - Но мне нужны эти ответы, что бы ни было.

- Понимаю… Прежде чем мы продолжим, правильно ли я понимаю, что всё, о чём мы поговорим, останется между нами? На твоё священное слово римского офицера?

- Даю слово.

Веспасиан недолго раздумывал.

- От большинства людей этого было бы мало. Но ты – не большинство, Катон. Хорошо. Задавай свои вопросы. Я отвечу, чем смогу.

- Насколько далеко зашли вы и ваши друзья в том, что касается пожара и нападения на дворец?

- Они мне больше не друзья. Я оборвал с ними всякие связи. Не потому что не разделяю их целей, а потому что они полные дилетанты, у которых ни чутья, ни средств, чтобы организовать успешный заговор против императора. Они беспечны там, где нужна осторожность, и представляют для себя куда большую опасность, чем Тигеллин и его люди. Пизон и Лукан – высокомерные любители, совершенно не годные к игре во власть. Поэтому они и провалились на этот раз и будут проваливаться дальше – пока их возню не раскроют, не схватят всех разом и не казнят.

- Значит, попытка избавиться от Нерона всё-таки была?

Веспасиан горько усмехнулся.

- Если это вообще можно так назвать. Лукан и его приятели устроили пожар. Я не знал этого, когда говорил с тобой в прошлый раз. Узнал позже. Так же, как и то, что они собирались организовать убийство Октавии руками одного из своих людей.

В голове Катона внезапно встали на место несколько недостающих частей мозаики.

- Макрин?

Веспасиан кивнул.

- Как ты догадался?

- Я как раз не догадывался – до этой секунды. Был уверен, что он человек Тигеллина.

- Так и есть. Но, как и у большинства людей, что примазываются к таким, как Тигеллин, у него была своя цена. Нам нужен был кто-то как можно ближе к любимчику Нерона. Когда Пизон узнал, что Макрину поручили сопроводить Октавию на Пандатерию, он решил убить её, чтобы подлить масла в ненависть толпы к Нерону и Поппее. Я сказал, что не стану в этом участвовать. Толпа и так была взбешена. Покушаться на Октавию – за гранью допустимого. В конце концов он согласился. Но к тому моменту я уже понял, что у заговора в Риме нет никаких шансов.

Бурр перешёл на нашу сторону слишком поздно, запер город, запер преторианцев в лагере, но даже он не смог увлечь за собой достаточное число офицеров, чтобы гарантировать поддержку преторианцев в свержении Нерона. Достаточно было появиться Тигеллину с императорским поручением и обещанием денежной премии – и поддержка Бурра рассыпалась. Теперь он мёртв, а офицеры, верные ему, обречены.

Правда в том, что если Нерон когда-нибудь и будет свергнут, произойдёт это только по воле человека, стоящего во главе легионов за пределами Италии.

- Кого-то вроде вас, возможно.

Веспасиан улыбнулся.

- Возможно, меня. Но скорее – кого-то другого. В должности провинциального наместника я не смогу влиять на события. Но если когда-нибудь получу командование достаточно большой армией – кто знает? Пока что я ставлю на Корбулона. У него достаточно людей, чтобы довести дело до конца, но вот хватает ли у него честолюбия – вот в чём вопрос.

Катон слушал вполуха, собираясь с духом перед тем, что собирался сказать.

- Вы говорите, Пизон отказался от плана убить Октавию.

- Так и есть, - нахмурился Веспасиан. - А что?

- Октавия мертва. Убита Макрином.

Веспасиан резко втянул воздух, затем его глаза сузились от ярости.

- Скотина Пизон! Солгал мне.

- А может, и нет, - сказал Катон. - Перед тем, как я убил Макрина, тот сказал, что получил приказ заставить Октавию покончить с собой. А если она откажется – сделать так, чтобы выглядело, будто она это сделала.

- Кто отдал ему такой приказ? Нерон?

- Поппея, по его словам. Я не верю, что Нерон был в этом замешан. Судя по тому, что я видел, Поппея вполне способна быть зачинщицей. Несомненно, потому что видела в Октавии соперницу – не только в глазах толпы, но и в плане влияния. Её положение рядом с Нероном не было в безопасности, пока Октавия жива, и Нерон не мог рассчитывать на полную преданность народа.

- Милостивый Юпитер… - Веспасиан сцепил руки. - Рим окончательно и бесповоротно в дерьме, раз уж он в лапах у этой парочки. Кто-то должен