Тиран Рима - Саймон Скэрроу

Катона чуть не вывернуло от отвращения, но он выдавил ответ сквозь стиснутые зубы.

- С готовностью, Цезарь.

- Вот и хорошо. - Нерон облегчённо вздохнул. - Ладно, не стану мешать. Только… постарайся поменьше тут все разломать.

- Да, Цезарь.

Нерон повернулся к солдатам у трона.

- Я передумал. Поставьте его обратно. Быстро! - Он щёлкнул пальцами и зашагал к задней части зала, затем скрылся вверх по ступенькам, ведущим в императорские покои.

Катон бросил на людей сердитый взгляд.

- Вы слышали императора. Тащите эту фуриеву штуку обратно к дверям!

Он позволил себе мгновение насладиться мыслью о том, что мог бы покончить с Нероном, затем вернулся в коридор. При свете масляных ламп вдоль стен он увидел, что арьергард Второй когорты уже добрался до верхних ступеней и, пятясь, отступает к нему. За их спинами толпа наседала, колотя по щитам солдат. Кто-то насадил голову одного из людей Катона на копьё, и теперь этим жутким трофеем размахивали перед строем, издеваясь над защитниками.

Катон понял: времени для Макрона и его людей почти не осталось. Им нужно добраться до переднего зала, пока мятежники не отрежут путь.

Он поспешил на террасу позади зала и взглянул вниз, во двор, который удерживали Макрон и его арьергард. Но их и след простыл. Толпа между дворцом и Великим цирком разрослась, став почти столь же огромной, как та, что заполнила Форум. Ворота двора были распахнуты настежь, и бунтовщики хлынули внутрь.

Вернувшись в коридор, он поспешил к раненому трибуну и указал на проём, откуда должен был появиться Макрон.

- Нужно остановить людей прямо перед этим местом и держать строй, пока я не дам приказ отходить в зал аудиенций. Мы ждём последних, кто должен прорваться к командному пункту, - объяснил он.

Трибун надул щёки.

- Сделаем всё, что сможем, командир.

- Знаю. От этого зависит жизнь наших товарищей.

Катон видел, что арьергард был в разы меньше толпы – лишь вопрос времени, когда их оттеснят и отрежут от остальных. Его тянуло броситься искать друга, но он знал: долг требует оставаться там, где остальные солдаты. Командир обязан держать личные чувства при себе – одна из тех нош, что идут в комплекте с высокими званиями. «Где же Лемул? Он давно должен был вернуться. Не дошло ли сообщение до Макрона? Или Лемул не выдержал и затаился в каком-нибудь уголке дворца? Дурная мысль»,- одёрнул он себя. Человек он лучше, чем кажется. Единственное, что было ясно наверняка – ворота и двор, который Макрон удерживал, уже в руках толпы. Возможно, Макрон и его горстка людей уже на пути сюда. Катон быстро пробормотал молитву – если боги и прислушивались, то уж слишком поздно.

Из переднего зала раздался встревоженный крик, и он бросился внутрь. Первая группа бунтовщиков добралась до одного из проходов и уже сцепилась с солдатами, которых он поставил там. Проём был настолько узкий, что лишь трое могли выставить щиты, и пока он не станет шире, толпе было не прорваться.

Катон на мгновение задумался: удерживать передний зал и коридор? Это возможно – ценой жизней ещё нескольких людей. Нет. Лучше отойти в зал аудиенций, забаррикадироваться и переждать бурю. К тому же передний зал уже ломился от его солдат и дворцовых людей, сражавшихся плечом к плечу. Большой зал был им нужнее.

Вдруг послышалась суета, и в зал ворвалась группа вооружённых рабов, за ними – Лемул и почти все с арьергарда. Катон подошёл к нему.

- Где Макрон?

- Он был прямо за мной, командир, - ответил Лемул оправдательно.

Катон оттолкнул его и выскочил в коридор. Макрон и с два десятка других отбивались от бунтовщиков, пятясь по последним ступеням. Одновременно арьергард, державший для них проход, был оттеснён почти к самому входу в передний зал. За их спинами Катон слышал, как Буллон подзадоривает своих.

- Давай, парни! Последний рывок – и богатства императорских покоев наши!

Катон крикнул трибуну.

- Отходи! И ты тоже, Макрон! Ко мне!

Солдаты обеих когорт сомкнулись, обогнув Катона, и стали медленно отступать к распахнутым дверям. Почувствовав, что победа у них в руках, толпа обрушилась с новой яростью. Один из людей рухнул назад прямо на Катона – его руку рассекло почти до кости, кровь хлестала потоком. Катон подхватил его и втолкнул внутрь. Солдаты проходили один за другим, Макрон – среди последних, и их товарищи начали закрывать двери. На мгновение напор снаружи удержал створки, но затем солдаты пересилили, и двери хлопнули, закрываясь. Макрон сунул меч в железные кольца, чтобы заклинить двери, и отступил, тяжело дыша.

- Надолго это не удержит.

- Хватит и этого, - бросил Катон, передавая раненого одному из солдат, чтобы тот отнёс его в зал аудиенций. Он оглянулся – бунтовщики уже ломились во все проёмы с одной стороны. Пора было отходить к последнему рубежу.

- Лемул!

- Командир?

- Кроме тех, кто держит проёмы, выводи всех отсюда. Ты тоже, Макрон. Ты своё сделал.

- Я так не думаю, - огрызнулся Макрон, наклоняясь, чтобы подобрать окровавленный меч, брошенный раненым.

Спорить было некогда, и Катон лишь кивнул, приказывая двум контуберниям выстроиться по бокам и медленно отходить по мраморному полу. Проходя мимо каждого проёма, солдаты, державшие его, присоединялись к ним, а бунтовщики уже пролезали в зал и теснили отступающих. Некоторые, завидев настенные ткани, вовсе забывали о драке – с яростным восторгом рвали дорогие полотнища и сворачивали их в тюки. Лишь через какое-то время одному из них хватило ума броситься к двери и попытаться выдернуть меч Макрона. Давление снаружи мешало, и ему пришлось выложиться целиком, чтобы выдернуть клинок из железного кольца. Двери тут же распахнулись внутрь, и Катон увидел Буллона во главе своих людей, когда те ворвались в зал.

Но они опоздали. Солдаты уже добежали до дверей зала аудиенций, и последние успели проскользнуть внутрь, захлопнув тяжёлые створки прямо перед лицами бунтовщиков. Пока часть его людей навалилась на двери, удерживая их, Катон приказал подтащить троны вплотную и вогнать лавки в распорки. Пока мятежники колотили по толстым доскам, Катон и его люди попятились, хватая воздух ртом, готовясь к надвигающемуся штурму.

******

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

После оглушительного грохота боя в коридоре зал аудиенций казался почти тихим – несмотря на удары, глухо гремевшие по дверям. Люди, стоявшие посреди помещения, переглядывались с притуплённым облегчением. Катон видел, что рабы и слуги