Восьмерки - Джоанна Миллер

— Я думаю о хоре Баха, — говорит Марианна.

— Хм, хор Баха…

Отто прикуривает сигарету и бросает спичку в кашпо с фиолетовыми цикламенами.

— Он смешанный, — добавляет Марианна. — Один из немногих смешанных клубов.

— Даже если так, я не вижу себя в хоре, дорогая, а вы? — Отто указывает на велосипедные стойки вдоль стены. — Кстати, мы должны приучить вас с Беатрис ездить на велосипеде. Ненавижу ходить пешком — почти так же, как ездить на омнибусах.

— Я каталась на папином велосипеде, — говорит Марианна, — но это было давно. Мисс Журден сказала, что я могу взять велосипед в колледже.

— А мой прибудет на следующей неделе, — добавляет Беатрис.

Отто зевает.

— Можно пойти в парк потренироваться. Устроим пикник.

— Хорошая мысль, — поддерживает Дора. — В последнее время я чувствую, что засиделась в четырех стенах. Дома я почти каждый вечер играла в теннис.

— Мама считает, что мне нужно заняться спортом, — с сомнением в голосе произносит Беатрис. — Говорит, это всегда идет на пользу.

— В этом году женщины завоевали пятую часть всех медалей на Олимпийских играх, — сообщает Дора. — Большинство из них — в теннисе. Рекомендую.

— Думаю, для начала я вступлю в «Войну и мир» и в Дискуссионный клуб, — говорит Беатрис. — Хотя, как я слышала, клуб любителей эссе тоже неплох.

Отто насмешливо фыркает:

— Я вообще-то не любительница клубов. Разве что этот клуб находится в Лондоне и нарушает сухой закон. — Она протягивает фотоаппарат Доре. — Но раз уж вы выступаете за активный образ жизни, не хотите ли прогуляться в корпус?

Дора закатывает глаза, затем кивает и бежит в сторону восьмого коридора. Отто кричит ей вслед:

— Встретимся на выходе!

«Превосходная все-таки осанка у Доры», — думает она и тоже распрямляет плечи.

У главных ворот их обгоняют две третьекурсницы. Они однояйцевые близнецы — болезненно худые, как вешалки для шляп, с одинаковыми римскими носами. На обеих под университетскими мантиями надеты плащи, и одна катит перед собой обшарпанный черный мотоцикл.

— Я слышала о них, — шепчет Беатрис. — Во время войны они работали посыльными в Лондоне.

— Ой, вот бы мне такой, — говорит Отто. — Гораздо быстрее, чем крутить педали.

Одна из близнецов прислоняет машину к дереву и застегивает шлем сначала на себе, а потом на сестре. Первокурсницы завороженно наблюдают, как девушки приподнимают юбки, под которыми оказываются одинаковые гетры и ботинки, и по очереди устраиваются на сиденье.

Затем та, что сидит на водительском месте, наклоняется вперед и берется за руль. Ее сестра тоже подается вперед, и фигуры становятся параллельными — обе под углом сорок пять градусов.

— Как замечательно, что они могут никогда не разлучаться, — говорит Марианна, когда мотоцикл уносится по дороге, выкашливая клубы дыма, пахнущего железом.

— А я как раз за этим сюда и приехала, — говорит Отто, раздувая ноздри. — Чтобы убраться подальше от своих сестер.

* * *

Первая лекция в году, посвященная Бодлианской библиотеке, проходит в обеденном зале Эксетерского колледжа.

— Вход для женщин здесь. — Привратник ведет их к той из двух дубовых дверей, что расположена дальше, и показывает на один из длинных узких столов, за которым они все должны усесться.

Тяжелые скамьи не рассчитаны на то, чтобы на них сидели в юбках, так что даже Доре не удается сохранить элегантность, усаживаясь на свое место. Липкие темные сиденья усеяны крошками от чьего-то завтрака и каплями пролитого молока. Отто рада уже тому, что лекции теперь проходят без сопровождающих, однако вчера за ужином им не раз напомнили о запрете разговаривать со студентами мужского пола до или после занятий. Нельзя же отвлекать молодых людей от учебы!

Студенты-мужчины тянутся друг за другом в первую дверь. Некоторые, заметив девушек, краснеют, поправляют воротнички, нервно приглаживают волосы. Другие подталкивают соседей локтями и перешептываются. Отто сразу отличает недавно демобилизованных — по глубоким морщинам на лицах. Те, кто помоложе, — вероятно, только что из Итона, Чартерхауса или Регби, — мало что знают о тех кошмарах, которые мучают их старших соучеников. Отто замечает среди ветеранов знакомое лицо: кажется, это друг Герти или их средней сестры Виты. Рыжеволосый парень сидит в конце центрального ряда, лицом к девушкам. Словно услышав мысли Отто, он поднимает голову от тетради и встречается с Отто взглядом, но та и теперь не может понять. Она пытается вспомнить, где же они встречались раньше, и эта мысль не дает ей покоя. Отто терпеть не может, когда что-то ускользает из-под ее контроля.

Она знает, что выглядит нелепо в своем студенческом наряде. Что за гений додумался надеть на девушек шапочки, какие носили студенты четыреста лет назад? Они ужасно колючие. Отто уже пробовала натягивать свою на уши и сдвигать на затылок, но ничего не помогает. Удивительно, но Марианна, длинношеяя, как гусыня, выглядит так, словно родилась в этой шапочке. За последние дни Марианна успела проявить и отзывчивость, и сдержанное чувство юмора, и такое сочетание кажется Отто неожиданно привлекательным, однако сегодня у Марианны вновь озабоченный вид, а руки она стискивает так, что белеющие костяшки пальцев напоминают жемчужины.

— Это всего лишь беседа, мы же не идем ко дну вместе с «Титаником», — шепчет Отто ей на ухо.

Марианна поворачивается к ней:

— Я никогда не видела ничего подобного. Здесь, наверное, сидели Уильям Моррис и Бёрн-Джонс[20]. — Она указывает жестом на скамейку рядом с собой. — На этом самом месте.

Отто вслед за ней обводит взглядом зал с высокими балками и обшитыми панелями стенами. Из золоченых рам глядят ректоры в курчавых париках, а над ними — украшенная резьбой галерея, где кто-то, наверное, играл на лютне. Черно-белая плитка на полу, судя по виду, положена недавно. Над столами через равные промежутки висят электрические лампы в гофрированных темно-красных абажурах. Все это кажется Отто довольно внушительным.

— Не забывайте, что Уильям Моррис был всего лишь человек, — шепчет она Марианне. — Просто мужчина с кошмарной бородой.

* * *

Дойдя до кафедры в дальнем конце зала, мистер Артур Коули — библиотекарь Бодли — отмечает присутствие студенток обращением к залу: «джентльмены… и леди», что вызывает ропот и полушутливые аплодисменты. Мистер Коули не похож ни на мумию, ни на отшельника, каким его представляла себе Дора: он румян и добродушен. Он не предлагает Беатрис ответить на вопрос, несмотря на ее поднятую руку, при этом охотно обменивается шутками с некоторыми молодыми людьми, сидящими впереди.

Пока Коули рассказывает об истории библиотеки, ее устройстве и традициях, а также о том, что в ней хранятся все книги,