Восьмерки - Джоанна Миллер

Вдруг навстречу им по булыжникам с грохотом вылетает велосипед. Звенит звонок, скрипят тормоза. Велосипедист спрыгивает на ходу и небрежно прислоняет велосипед к стене.

— Опять сумки возвращаем, а, Моттер? — спрашивает молодой человек. Повисает пауза. Девушки переглядываются. — Не слушайте, что он вам тут заливает, леди, он сам участвует в этом заговоре.

Незнакомец награждает Мотсона-Брауна крепким тычком в плечо и скрывается за дверями Брасеноуз.

Девушки смотрят на Мотсона-Брауна, а тот смущенно пожимает плечами, вскидывает руки и улыбается, как ему, вероятно, думается, самой очаровательной улыбкой. Марианна мысленно удивляется: как это она его сразу не разгадала?

— Что тут сказать? Некоторые из нас готовы на все, чтобы познакомиться с самыми красивыми девушками в университете, — невозмутимо говорит он.

— О боже, так я и знала! — восклицает Отто и хохочет, запрокинув голову.

Марианне кажется, что она видит кровавую дыру у нее во рту.

— А по-моему, нисколько не смешно, — заявляет Беатрис.

Она подходит к своему велосипеду, бросает сумку в корзину и молча уезжает. Корзина трясется, когда велосипед подпрыгивает на камнях.

— Ох. — Лицо Отто искажается в притворно-недовольной гримаске. — Беатрис терпеть не может пропускать ужин.

— Не сердитесь, — говорит Мотсон-Браун. — Приходите как-нибудь на чай. Нам ужасно не хватает женского общества.

— Вы плохой мальчик и плохая реклама для Брасеноуз. — Отто достает из портсигара сигарету, еще одну протягивает собеседнику.

— По крайней мере, признайте, что вас это немножко позабавило, — улыбается тот и зажигает обе сигареты. — Правда, приходите.

Мотсон-Браун протягивает Отто визитку и, когда та кладет ее в карман пальто, на мгновение встречается взглядом с глазами Марианны. Он вежливо кивает ей, а затем отдает вторую визитку Доре.

10

Суббота, 13 ноября 1920 года

(пятая неделя)

ВНИМАНИЕ

Звонки в течение осеннего триместра будут подаваться по следующему расписанию:

ЗАВТРАК: 7:00–7:30 (воскресенье — 8:00–8:30)

УТРЕННЯЯ МОЛИТВА: 7:55 (воскресенье — 8:55)

ОБЕД: 13:15

ЧАЙ: 15:45

ПЕРЕОДЕВАНИЕ К УЖИНУ: 19:15

УЖИН: 19:25

ВЕЧЕРНЯЯ МОЛИТВА: 20:15

ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНЫЙ ЗВОНОК: 22:00 (посетители должны покинуть здание до последнего звонка)

ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК: 22:10 (к 22:15 студентки должны находиться в своих комнатах, за исключением тех дней, когда отбой переносится на 23:00)

Присутствие на утренней молитве и на ужине обязательно.

Мисс Э. Ф. Журден, директор

Пятая неделя посвящена памятным датам, связанным с Днем прекращения огня. В кинотеатре «Скала» на Уолтон-стрит каждые полчаса показывают хронику от кинокомпании «Пате» об открытии мемориала Неизвестному Солдату.

После шести-семи сеансов Беатрис уже может пересматривать эти кадры с закрытыми глазами: гроб, накрытый британским флагом; венки — такие огромные, что каждый несут два солдата; женщины, пробирающиеся по грудам цветов к памятнику; тысячи мужчин у Вестминстерского аббатства, разом, в едином жесте, надевающие снятые шляпы.

Мать Беатрис писала, что памятные церемонии — не более чем дымовая завеса, призванная пригасить недовольство общественности. Беатрис в целом разделяет мнение Эдит Спаркс: торжественные похороны и возведенный мемориал едва ли могут искупить гибель семисот пятидесяти тысяч человек, притом что каждый десятый до сих пор не найден, — и в то же время она неожиданно для себя понимает, что не вполне согласна с матерью. Просматривая эту кинохронику в первый раз, Беатрис плакала: она вспоминала, как шла вместе с матерью за гробом Эмили Дэвисон, как у нее комок стоял в горле, люди бросали цветы на дорогу под глухой цокот лошадиных копыт. Во второй раз она плакала по своему первому преподавателю античной литературы, мистеру Ллойд-Брауну, тихому и мягкому, любившему сливовый пирог и шахматы, — он погиб на фронте, где был санитаром. Очевидно, многим это зрелище приносит утешение, да и саму Беатрис оно невольно трогает.

В субботу «восьмерки» в дружеском молчании выходят из кинотеатра и идут по Уолтон-стрит в направлении Вустер-колледжа. В воздухе ощущается холодная свежесть, к ботинкам безбилетными пассажирами цепляются бурые листья. По просьбе Беатрис компания сворачивает на Литтл-Кларендон-стрит: ей нужно забрать в Сомервиле несколько брошюр для клуба «Война и мир». Эта узкая, оживленная улица с обеих сторон утыкана всевозможными магазинами, так что тут есть на что отвлечься от кинохроники. Возле паба «Герцог Кембриджский» им встречаются приятели Отто из Ориел-колледжа. Беатрис никогда не видела их раньше, но они, как и многие оксфордцы, ведут себя так, будто вся улица должна прыгать от восторга при каждом их слове.

Однако сегодня тон задает Отто. На ней — обновка из магазина «Веббер» с Хай-стрит: синее бархатное пальто с блестящим собольим воротником.

Отто представляет их друг другу, и взгляды молодых людей скользят по девушкам, пока, как обычно, не останавливаются на Доре. Та вежливо улыбается. Один из студентов в ответ даже прикладывает пальцы к полям шляпы. По мнению Беатрис, он выглядит полным болваном, но Дора, как она успела заметить, всегда радуется мужскому вниманию, как бы по-дурацки оно ни проявлялось. Второй студент — с густыми черными бровями и подбородком как у мистера Панча[33] — подмигивает своему приятелю и с преувеличенным интересом оглядывает Беатрис с головы до ног. Приятель ухмыляется. Она не намерена обращать на это внимание.

На другой стороне улицы одноногий чистильщик обуви поставил свою будку возле продуктового магазина. Ветхое сооружение перегораживает тротуар, и продавец — толстяк в сером комбинезоне — переругивается с чистильщиком, стоя в дверях. В магазине молодая женщина, ждущая в очереди, чтобы расплатиться, перебирает монеты в кошельке. У нее вид человека, уставшего бороться. Беатрис наблюдает, как женщина озирается по сторонам, берет из штабеля уложенных на прилавке товаров какую-то жестянку и засовывает ее в карман. Затем, уже не так торопливо, берет вторую, рассматривает этикетку и возвращает обратно. За руку ее тянет ребенок — девочка со спутанными на затылке волосами, в мужской куртке с закатанными рукавами. И дочь, и мать ужасно худые. Беатрис делается неловко от увиденного, и она быстро оглядывается — не заметил ли кто-то еще? Но нет: Отто как раз рассказывает какую-то смешную историю о своей сестре Вите, и все смеются. Чистильщик наводит глянец на сапоги одного из студентов, склонившись так низко, что, кажется, вот-вот лизнет их. Женщина расплачивается за свой товар и уходит прочь по улице, дочь за ней.

Отто ворчит, что Беатрис слишком много разглагольствует о политике, но ведь и правда — ничего удивительного, что в таких городках, как Лутон, то и дело вспыхивают беспорядки и недовольство. Люди голодают. По словам ее матери, на открытии монумента Неизвестному Солдату тоже возникали возмущения, которые в кинохронике никак не отражены: протестующие заявляли,