Прекрасные маленькие глупышки - Оливия Хоррокс

Она беседовала с каким-то высоким белокурым джентльменом, которого я сперва приняла за Генри. Но затем они повернулись к леди Тремейн, и я пришла в ужас: Роуз разговаривала с Чарльзом Бонэмом! Меня охватила паника, и я застыла на месте. Я понятия не имела, что он знаком с Тремейнами. В его синих глазах вспыхнула искра узнавания, он наморщил лоб. Чарльз не мог сразу сообразить, откуда знает меня, так как меньше всего ожидал увидеть здесь. Но затем он открыл рот, собираясь что-то сказать, и я рванула прочь из павильона.

У меня не было времени на размышления. Очутившись на лужайке, я остановилась, лихорадочно соображая, что предпринять. Может быть, спрятаться в толпе? Нет, там меня могут заметить. Нырнуть в ближайшие кусты и переждать, пока путь освободится? Я выбрала второй вариант. Довольно неуклюже забравшись под сень высокого куста, я устроилась между ветками большого рододендрона и с гулко бьющимся сердцем осторожно выглянула из-за листьев. Затем подняла лицо, пытаясь удержать выступившие на глазах слезы. И вдруг над моим убежищем нависла тень. Боясь пошевелиться, я замерла. Сквозь листву я разглядела брюки песочного цвета, а потом услышала голос.

— По какой причине вы прячетесь в рододендронах, Берди? — спросил Александр, и я с облегчением вздохнула.

— Меня кто-нибудь еще видел? — прошептала я, выглядывая из-за двух фиолетовых цветков.

Он повернулся ко мне спиной, чтобы не выдать мое убежище.

— Не думаю. Мне случайно довелось наблюдать за тем, как вы удирали.

— А почему вы наблюдали за мной? — осведомилась я.

— Это не связано каким-то образом с Эвелин? — спросил он, проигнорировав мой вопрос. Я видела, как он переминался с ноги на ногу в рыжевато-коричневых туфлях. — Она упомянула, что беседовала с вами, и забеспокоилась, не обидела ли вас.

Я не удержалась от горького смеха. Александр наклонился и, пошарив среди веток, встретился со мной взглядом.

— Вам не нравится Эвелин, не так ли? — сказал он наконец.

— Я ее не знаю, — дипломатично ответила я, и он усмехнулся.

— Не отмахивайтесь от меня, — настаивал он. — Я понимаю, в чем дело. Эвелин не всем приходится по вкусу, и она не умеет держать язык за зубами… Надеюсь, она не сказала ничего такого, что могло бы вас огорчить. Думаю, вы с ней могли бы стать добрыми друзьями.

— Почему вас беспокоит мое мнение о ней? — спросила я чуть более раздраженно, чем намеревалась. Александра мой ответ явно разочаровал, но в этот момент я не могла себя заставить быть любезной.

— О чем же вы с ней беседовали?

— Она дала мне совет насчет романтических отношений, — ответила я, и его губы насмешливо скривились.

— Вот как?

— Но потом я напомнила ей, что, судя по выбору жениха, она вряд ли является экспертом в этом вопросе.

— Вы ранили меня в самое сердце! — шутливо воскликнул он, прижав руку к груди. — Значит, вы прячетесь здесь не от Эвелин. Тогда от кого?

— Я увидела… друга моих родителей. — Мне стало стыдно: очень уж неестественно звучала эта ложь. — Они сказали ему, что отправили меня в пансион благородных девиц и будут недовольны, если по моей вине он узнает правду.

Александр на некоторое время умолк, а я задавалась вопросом, почувствовал ли он фальшь в моих словах.

— Ну что ж, — проговорил он наконец, — если вы предпочитаете прятаться здесь весь день, то… полагаю, мне стоит принести вам что-нибудь выпить.

Я проследила за тем, как его ноги исчезли в толпе, и со вздохом прислонилась к толстой ветке.

Кажется, я прождала его целую вечность. Но наконец он появился и наклонился над кустом, отыскивая меня. Его темные глаза встретились с моими, и губы растянулись в кривой улыбке.

— Простите за долгое отсутствие. Ваша картина наделала шуму, и меня позвали взглянуть на нее, — объяснил Александр с довольным видом и, внезапно усевшись на траву, протянул мне бокал с «Пиммз».

— О, — тихо произнесла я, испытав неловкость оттого, что все разглядывали мою картину, а особенно Александр.

— Эти узоры, которые вы нарисовали… — начал он, и я услышала усмешку в его голосе. — Они выглядят удивительно знакомыми.

— Нет, это не так! — резко возразила я. К счастью, меня скрывали ветви рододендрона.

— Значит, вы собираетесь это отрицать?

— Отрицать что?

Он сделал паузу, явно наслаждаясь моментом.

— Ведь это я вдохновил вас на эту картину, не правда ли? — Он повернул голову, и мне стал виден его резкий профиль: четкий силуэт челюсти, тень под скулой и дьявольская ухмылка. — Когда мы ходили на заброшенный рудник, я показал вам прожилки свинца в камне. В ту минуту я увидел, как что-то промелькнуло в ваших глазах. Что-то, похожее на огонь… Но я не очень хорошо вас знал и потому не придал этому значения. А ведь вы тогда подумали о картине, не так ли? Те же самые линии проходят по вашему океану, Берди.

— Не очень-то честно допрашивать меня, когда я сижу в ловушке, — сердито ответила я, чувствуя, что мой секрет раскрыли. Мне не нравилось, насколько легко Александр читал меня и всегда одерживал верх. Притом его собственные мысли было невозможно узнать, и это казалось в высшей степени несправедливым.

— Да ладно вам! — рассмеялся он, откинув с лица прядь волос. — Признавайтесь! Я с первого взгляда узнаю структуру горной породы.

— Почему вам доставляет удовольствие дразнить меня? — проворчала я.

— Видите ли, в жизни очень мало удовольствий, — насмешливо заметил он, проведя большим пальцем по подбородку. — Нельзя упускать шанс, когда он представляется столь легко.

— Да, я не сомневаюсь, что ваша жизнь полна тягот… — Я расхрабрилась под защитой густой листвы. — Это объясняет, почему вы всегда в таком дурном расположении духа.

— Всегда? — переспросил он, выпрямляясь.

— Ну хорошо, не всегда, — пошла я на маленькую уступку. — Ваши манеры заметно улучшились с момента нашей встречи в лесу. Однако первое впечатление вы произвели не очень-то хорошее.

Я услышала его тихий смех и увидела, как темные волосы упали ему на глаза, когда он опустил голову.

— Ну, возможно, у меня не было особых причин для радости, когда мы впервые встретились.

— Почему? — Я наклонилась вперед, движимая любопытством.

— Думаю, посторонние, глядя на мою семью, с легкостью выносят свое суждение: по их мнению, невозможно быть несчастными, имея все то, что у нас есть… Но в течение долгого времени до нашей первой встречи я чувствовал себя несчастным. И очень одиноким. Возможно, поэтому несколько очерствел.

— И что же изменилось? — тихо спросила я.

— Берди, перестаньте напрашиваться на комплименты. Вы прекрасно знаете, что я пытаюсь сказать. — Он обхватил руками колени. — До знакомства с вами я даже в толпе ощущал одиночество. Но вы