Тиран Рима - Саймон Скэрроу

На лице у него застыло кислое выражение – он внимательно осматривал строй, оценивая каждого. Затем глубоко вдохнул и заговорил голосом, закалённым годами строевых плацов, так что каждое слово было слышно даже у самых дальних рядов.

- Вы, мужчины… хотя назвать вас мужчинами это чересчур. Вы – сраная позорная клоака! Я видел самых зелёных новобранцев, самых жалких городских стражников в вонючих дырах на задворках Империи, и те стояли смирно лучше, чем вы, кучка безруких уродов! Что, во имя всех богов, это сейчас было? Вы выглядели как сборище слепых калек, шарящих друг по другу на оргии стариков!

В строю кто-то прыснул со смеху. Макрон тут же взорвался.

- Заткнули пасти, ублюдки! Я что, анекдот рассказал? Думаете, я шутил? Вы – позор своей формы! Позор штандартов во главе ваших когорт! Когда я скажу шутку, вы это поймёте, потому что я прикажу вам ржать. До тех пор – держите свои грязные хлеборезки на замке и выполняйте каждый мой приказ, будто от этого зависит ваша жизнь. Потому что, если я решу, так оно и будет!

Он начал мерить плац шагами, сверкая глазами.

- Я ненавижу лодырей. Ненавижу грязные туники. Ненавижу ржавчину на мечах и доспехах. Терпеть не могу калиги с порванными шнурками или без положенного количества гвоздей в подошве. Я презираю ремни, которые не блестят как зеркало. Меня воротит от казарм, где пол не вылизан так, чтобы с него можно было жрать. Короче говоря – я ненавижу всё и вся, что мешает мне сделать из вас, никчемных ублюдков, хоть отдалённое подобие воинов моих славных легионов! И пока это не случилось, я ненавижу каждого из вас с такой страстью, которую сами боги вряд ли осилят понять. Я ясно излагаю, мать вашу?!

Катон с трудом удержался, чтобы не усмехнуться. Его друг был в ударе. Те, кто уже служил в легионах или во вспомогательных частях, наслаждались каждым словом – знали, что за бравадой кроется настоящий солдатский порядок. А вот новички, не привыкшие к такому, стояли теперь в своих сандалиях и дрожали, боясь вдохнуть. Но никто не сомневался: Макрон не пощадит ни одного, кто не дотянет до его безжалостных стандартов.

Таков был негласный уговор между солдатом и тем, кто его муштрует: железная дисциплина, выучка и пот – вот что стоит между тобой и смертью от руки врага.

Хотя, в случае городских когорт, врагом чаще была чернь на улицах, всё же их считали последним резервом могущества Рима. Правда, такой час не пробил со времён кровавых дней гражданской войны, что похоронила Республику, задумчиво отметил Катон. Но всё же – их нужно было держать готовыми. На тот случай, если Империи вновь придётся сражаться за свой последний оплот.

- Я спрашиваю, ясно ли я излагаю?! - взревел Макрон, и его голос отозвался эхом от окружающих зданий.

Раздался гулкий хор утвердительных выкриков, который он тут же прервал взрывом ярости.

- Чем, трахни всех вас Марс, вы называете это блеяние? Это вовсе не похоже на голоса мужчин. Вы звучите как толпа хнычущих евнухов, жалующихся на объедки со стола. Повторите ещё раз. Хочу слышать вас так, чтобы ваши лёгкие лопнули от усилия, чтобы вас было слышно на весь этот долбанный плац … Я спрашиваю – ЯСНО ЛИ Я ВЫРАЖАЮСЬ?!

- Да, командир! - раздалось в ответ.

Внутри лагеря отозвался раскатный ответ, но Макрон всё ещё не был доволен. Он приставил руку к уху и нахмурился. - Кто-то проскрипел? Ещё раз!

- ДА, КОМАНДИР!

Когда голос стих, Катон заметил, что звуки городских улиц у лагеря на мгновение притихли – можно было представить, как жители Рима приостановили свои дела и окинули взглядом источник этой какофонии.

- Уже получше! - уступил Макрон. - Это то, что я хочу слышать, когда задаю вопрос. Пусть будет так. Ну а хорошим голосом дело только начинается. Каждый из вас отныне должен выкладываться по полной. Если нет – рассчитывайте на мою калигу в заднице или на этот витис на вашей спине. А если у кого появятся жалобы на обращение – идите на хрен и найдите себе приют у этих слабаков-дрочунов в преторианском лагере. Платят у них, может, и побольше, но у них поменьше причиндал, и все матроны Рима это знают.

По плацу разнёсся новый взрыв смеха, который тут же стих, когда Макрон обернулся в сторону виновников. - Я что, разрешал вам ржать? Нет. Тогда заткнитесь. Центурионы, опционы! Я хочу знать имена любого, кто хоть чуток ухмыльнётся с этого момента. Всегда найдётся работы побольше для тех, кто любит чистить латрины…

Он прислонил витис к плечу и прошёлся по фронту когорт.

- Сегодня вы начинаете как отбросы. Если вы будете исполнять приказы и рвать зад ради того, что я требую, вы можете добраться до уровня, когда вас начнут считать людьми. Если будете пахать достаточно долго, чтобы заслужить моё одобрение, однажды вы сможете называться солдатами. Но не забегайте вперёд. Пока что вы – сброд, а первый шаг, чтобы перестать быть сбродом, - быть чистыми и опрятными. Начнём с амуниции и казарм. Хочу видеть такую полированную кожу, чтобы моё смазливое рыло в ней отражалось. Хочу видеть оружие и доспехи без малейшей пылинки. Хочу видеть казармы блестящими от пола до балок. И увидеть всё это до приёмки в конце дня.

- Любой, кто продолжит свои грязные привычки, отправится на уборку латрин. И если я найду несоответствия в большинстве контуберниев каждой центурии, сам центурион пойдёт туда со всеми своими людьми. В этой военной системе дерьмо всегда поднимается вверх. Никто не освобождается от обязанностей – включая офицеров. Одно могу сказать наверняка – в ближайшие дни я уверен, что у нас будут самые чистые латрины во всей, мать ее, армии, благодаря вашим усилиям. Или их отсутствию.

Он развернулся и шагнул к Катону, затем встал смирно и отдал честь.

- Когорта готова к началу тренировок, господин.

- Отлично, центурион Макрон.

- Разрешите действовать, господин.

Катон невольно усмехнулся от театральности этой формальности ради собравшихся когорт. Он собрался, выставил суровое выражение и, глядя мимо друга, откашлялся, чтобы его услышали по всему плацу.

- Люди в надёжных руках, центурион. Так что сделай из них отряд солдат, которыми я смогу гордиться. У тебя мое разрешение на старт.

Они обменялись коротким кивком, после чего Макрон резко развернулся на пятках.

- У вас есть пару часов, чтобы привести