Дантал - Абай Тынибеков

быстро показались на вершине. Первые из них мгновенно были сброшены тьмой запалённых стрел. Несмотря на это, они продолжали подъём. Их количество оставалось внушительным. Почти сотня исполинов, многие из которых были ранены, неудержимо рвалась наверх. Вскоре им удалось ступить на поверхность гор. Теперь первые из них ценою своих жизней заставили людей отойти ещё дальше, давая возможность подняться остальным. Следующие за ними уже ворвались в ряды передовых сотен Бруакера.

Египтяне и три сотни напатийцев, отведённые им в резерв, находились чуть в стороне, с тревогой взирая на происходящее. Великаны все уже были здесь. Только сейчас воины, увидев вблизи этих чудовищ, поняли, насколько они были ужасны, огромны и сильны. Каждый из них был почти втрое выше человека и преобладал в весе в десяток раз. Оружия у них не было, но их исполинская мощь и размеры были ошеломляющими.

Видя, как быстро они расправляются с его воинами, Бруакер двинул на них с правого фланга ещё две сотни, нанося непрерывно удары огненными стрелами. Великаны валились, получая обжигающие раны, но некоторые из них вновь поднимались и с удвоенной яростью набрасывались на людей. Шесть человеческих сотен быстро таяли под натиском всего лишь одной сотни пришельцев.

Битва, не успев ещё начаться, уже приблизилась к своему страшному завершению.

Бруакер двинул ещё одну, последнюю напатийскую сотню, оставляя с собой сто тридцать египтян. Больше у него никого не было.

Прошло немного времени, и на краю плоской горной поверхности друг против друга посреди огромного числа изувеченных тел стояли Бруакер с последним отрядом и с трудом переводящие дыхание шестеро великанов. Всего у половины воинов оставалось по одной стреле.

Внезапно пошёл дождь. Первые тяжёлые капли зашлёпали по камням, прибивая пыль. Уже через миг низкие чёрные тучи обрушили на землю потоки холодной воды. Костры и факелы, мгновенно зашипев, потухли.

Бруакер вдруг понял, что наступил самый тяжёлый и ответственный момент для него и его людей. Теперь он не думал о том, как правильнее распределить оставшиеся стрелы. От них уже ничего не зависело. Он оглянулся, окинул взором стоящих воинов, выхватил меч, взмахнул им над головой и с диким криком побежал к великанам. Египтяне дружно устремились за ним.

Исполины не ожидали такого поведения врага. Под натиском плотной массы людей, скользя по мокрым камням, они были сметены к самой окраине ущелья. Упершись огромными ступнями в шероховатые каменные выступы, они всё же продолжили громить людей, но те уже были неудержимы в своём последнем порыве и снесли их с хрупкого рубежа, срываясь вместе с ними в тёмную глубь обрыва, мгновенно поглотившую истошные крики людей.

Теперь повсюду был слышен лишь шум ливня, смывающего вниз живую кровь вперемешку с грязью, омывая напоследок останки тысяч людей и сотен лошадей, окропляя влагой тела поверженных великанов. Битва была завершена.

* * *

Небеса извергали влагу весь остаток дня и всю ночь до следующего утра, то ли оплакивая умерших своих детей, то ли просто очищая землю от следов побоища. Так или иначе, но эти места они орошали очень редко, раз в двести лет, и одной человеческой жизни никогда не хватало увидеть такое дважды.

Таким образом, через две тысячи триста двадцать лет завершился второй приход обитателей параллельного мира в чуждый для них мир людей.

* * *

Скальный выступ над входом в пещеру, где находились Форкис и его люди, оказался спасительным для них, так как уберёг от неминуемого завала, сотворенного оползнем во время проливного дождя. Узкий лаз пропускал к ним дневной свет и влажный ветерок. Снаружи не доносилось ни единого звука.

Гром первым припал к проёму прислушиваясь и пытаясь увидеть хоть что-то за сырой грудой. Недолго полежав, он стал разгребать навал, расширяя проход. Вскоре гигант уже выполз наполовину и осматривался по сторонам. Солнце слепило глаза, отражая яркие и жаркие лучи от посвежевших склонов противоположных скал. Кругом царили тишина и покой. Он выбрался наружу и, озираясь, потянулся занемевшим телом. Следом за ним появились остальные.

Ущелье изменилось в цвете. От прежних грязно-серых тонов ничего не осталось. Всё искрилось золотисто-коричневым оттенком. Дно ущелья, равно как и горные откосы, дрожало в мареве сильного полуденного испарения. Воздух был перенасыщен влагой и от этого стал густым, плотным и душным. Люди, едва вдохнув его, мгновенно покрывались обильным потом.

Там, где прошла битва, теперь бугрились тела, сплошь покрытые слоем подсыхающего песка и мелкого камня. Оттуда еле уловимо доносился тошнотворный запах. Идти в ту сторону никому не хотелось. Было понятно, что в живых никого не осталось.

Не сговариваясь, все побрели к реке. Её уровень был гораздо выше обычного, а сама вода стала мутной и кроваво-красной. Люди долго смотрели на неё, не решаясь ни пить, ни умываться.

Первым шагнул Борус. Он присел, зачерпнул пригоршню, поднёс к лицу, понюхал её и лишь после этого плеснул себе на грудь.

Форкис осматривал вершины, где совсем недавно находились войска. Они были пусты и безмолвны. На душе у него появилась ноющая тяжесть. Сердце, дрогнув, наполнилось горечью большой и невосполнимой утраты, отдаваясь в сознании глубокой печалью. Ему было не по себе, словно это он был повинен в смерти тысяч людей и во всей разыгравшейся здесь трагедии. Впервые в жизни ему нечем было гордиться. Почему-то именно эта мысль прежде других пришла ему в голову. Он понял, что это совесть мучительно шевельнулась в нём, будто укоряя его за то, что он остался в живых, не разделив участи воинов. Она болезненным толчком всплыла на самую поверхность души, терзая и разрывая её на части. Зная себя, он также понимал и то, что мог бы сейчас найти множество оправданий своему поведению, но осознанно не желал делать этого. Его боль была той самой правдой, той истиной, которую ему не хотелось ни заслонять словами, ни оттеснять усилием воли.

* * *

Не желая больше оставаться в этом проклятом ущелье, после полудня Форкис вывел своих людей из него, но когда он взглянул вниз по течению реки, то замер, не веря своим глазам. Издали прямо в их сторону по правому берегу медленно продвигались пешие войска. Судя по обличию воинов, к горам приближались отряды кушинского царя. Новая угроза нависла над ним и над его товарищами. Отступать обратно не было никакого смысла. Затаившись у подножья скалы, он задумался, ища выход.

– Нужно подняться наверх. Другого пути у нас нет, – тихо предложил Гром.

Посмотрев ему в глаза, Форкис вскинул голову, пытаясь определить наиболее удобное для подъёма место. Времени оставалось