История с продолжением - Патти Каллахан

– О боже мой! – воскликнул Финли. – Вам нужно принять горячую ванну и лечь в постель, иначе сочетание простуды и тумана могут покончить с вашими легкими. – Он посмотрел на Чарли. – Вы меня не предупредили.

– Это произошло по пути сюда.

– Я оставляю вам отхаркивающее и аспирин. Но если через два дня ей не станет лучше, обязательно сообщите мне. – Доктор перевел взгляд на Винни. – Я уверен, к утру у тебя все пройдет. А теперь вам обеим следует немедленно переодеться в теплое и лечь в постель.

Винни посмотрела на меня; ее глаза за заляпанными стеклами очков тускло блестели.

Все было как при замедленной съемке, и слова врача про ингалятор Маджа только-только дошли до моего сознания.

– Опиум? Вы дали моей дочери опиум?

– Совсем капельку. Достаточно, чтобы успокоить ее легкие и дать ей уснуть.

В комнату вошла Мойра с котлом горячей воды в руках. Она опустилась на колени перед Винни, окунула в котел полотенце и спустя некоторое время бережно обтерла девочке лицо и руки.

– С тобой все будет хорошо, малютка, – приговаривала она.

Миссис Джеймсон расхаживала по комнате, спрашивая, не хотим ли мы есть, и принесла мне чашку чая, к которой я не прикоснулась. Винни обратилась ко мне из-под кислородной маски. Голос звучал неразборчиво, но я поняла, что она сказала: «Я устала». Потом она закрыла глаза.

Я глянула на доктора:

– Сколько еще ей нужно давать кислород? Мне бы хотелось ее уложить.

– Еще пару минут, потом в постель. К утру она будет в порядке. А вот насчет вас я переживаю куда сильнее.

– Спасибо. Но меня заботит только Винни. У меня сердце готово выпрыгнуть из груди… – Я осеклась. – Как думаете, этот смог мог еще сильнее повредить ее легкие?

– Сложно сказать, – ответил врач. – Вы вывезли ее из Лондона, подальше от тамошнего насыщенного серой воздуха – на данный момент это важнее всего.

Чарли вскинул руку.

– Пожалуйста, давайте я провожу вас обеих наверх, – сказал он. – Мойра, приготовьте горячую ванну для Клары и…

Что было дальше, я помню плохо: меня касаются руки Мойры, помогая раздеться и принять ванну; Винни спит; мамин язык шепотом звучит над покрытыми инеем полями и над рекой.

Глава 29

Чарли

Озерный край, Англия

Чарли почти не сомкнул глаз. Ему не давало покоя непонятное желание проведать Клару, узнать, какая у нее температура, быть рядом с ней, пока она не проснется.

Вместо этого он протянул руку к прикроватному столику, где лежала биография ее матери, наугад открыл книгу и стал читать.

25 марта 1927 года

Марта Фордхем – мать Бронвин Ньюкасл Фордхем

Бенджамин Остер – интервьюер, начальник полиции Блафтона, Южная Каролина

Марта Фордхем. В детстве Бронвин часто просила меня оставлять за столом пустой стул для ее воображаемых друзей.

Бенджамин Остер. У нее их было больше одного?

Марта Фордхем. Да, множество. В их числе Бетховен и Шопен. А еще Эмджи и Динги.

Бенджамин Остер. Бетховен и Шопен – реальные люди.

Марта Фордхем. Да, только эти двое уже умерли, так что, отводя им место за столом, я делала это для воображаемых личностей.

Бенджамин Остер. Да, я слышу вас. Понятно. У вашей дочери было буйное воображение.

Марта Фордхем. Не только было, но и есть. У нее буйное воображение. Она верит в то, что мы не можем видеть. Верит в свои фантазии.

Бенджамин Остер. Как думаете, куда она ушла?

(Длительная пауза в записи.)

Марта Фордхем. Не знаю. Она много лет не общалась со мной. Я хотела… (Пауза.) Я хотела, чтобы она вернулась домой. Но это то, чего мне хотелось слишком долго.

Чарли захлопнул книгу. Он достаточно уже почерпнул из опуса Брайана Дэвиса. Остальное ему хотелось узнать от Клары и Винни.

Он вышел из комнаты в коридор. Снизу доносились шаги и стук: рабочие, прибывшие с грузовиком из Уиндермира, украшали дом гирляндами и лентами, венками и букетами цветов и растений. Спустившись, Чарли поздоровался с ними, зашел в гостиную и обнаружил там Винни. Она стояла у окна и смотрела на обширный сад, переходящий в пастбища, тянущиеся до самого озера.

– Доброе утро, – поздоровался он, и девочка повернулась к нему. На ее лице было мечтательное выражение.

– Мама спит. Она еще болеет.

– Да, знаю. Доктор Финли говорит, ей нужно отдохнуть, и все будет хорошо. Попозже утром он зайдет проведать вас обеих.

На Винни было шерстяное платье – видимо, из тех вещей, которые захватила Клара в маленькой сумке. Волосы ее торчали в разные стороны, и это вызвало у него улыбку. Она была живым, но при этом воспитанным ребенком, эти качества, похоже, не противоборствовали в ней, а объединились в содружестве; ее буквально распирало от милых шалостей.

Винни казалась – ему не слишком нравилось это выражение, но другое не приходило на ум – старше своих лет. Она совершенно оправилась, и трудно было поверить, что эта девочка почти умирала от ядовитого смога. Об этом напоминал только мазок сажи в ушной раковине, куда не добралась салфетка.

Очки были теперь чистыми, и Винни пальчиком поправила их на носу.

– Там, на улице, прямо как те места, которые мама рисует, – сказала она и тем же пальчиком ткнула в оконное стекло.

Чарли представил себе Клару перед мольбертом и попытался вообразить, какие у нее картины. Давно стоило поговорить с ней о ее искусстве, и он обязательно это сделает, как только она проснется.

Он встал рядом с Винни, и они вместе молча смотрели, как отара овец бредет к невысоким холмам, как стайка дроздов взлетает с боярышника. Иногда, занятый повседневной рутиной и заботами, Чарли забывал остановиться и полюбоваться неизбывной красотой здешних мест. Глазами Винни он словно заново замечал мозаику утесов, гор и озера – ту волнующую красоту, что меняется с каждым проплывающим по небу облаком.

Винни вздохнула:

– А можно мне на улицу выйти? Пожалуйста!

– Сначала мы чем-нибудь позавтракаем, ладно?

Девочка повернулась и улыбнулась:

– Да, конечно.

– Я распоряжусь принести завтрак для твоей мамы.

– Она много разговаривала во сне, – сказала Винни, собирая назад волосы. Губы ее задрожали. – Щеки у нее такие горячие, и…

– Понимаю, что тебе страшно. Но у нее обычная простуда, только и всего, – заявил Чарли, надеясь, что его слова утешат восьмилетнюю девочку. – Доктор Финли говорит, что в легких у нее чисто и что она поправится. Ей нужно только немного поспать.