Восьмерки - Джоанна Миллер

— Извини, мне пора. Меня ждут друзья.

— И это все? — спрашивает Дора.

Он не смотрит ей в глаза. Он выглядит на десять лет старше своих двадцати одного.

— Послушай, я знаю, это очень тяжело. Но, думаю, для нас обоих будет лучше, если мы больше не увидимся. Мне жаль. Правда.

Он кивает девушкам, стоящим под аркой, перелезает через забор и убегает на луг.

— Трус! — кричит Дора. Звуки смерзаются в крошечные кристаллики.

Она смотрит на подруг и качает головой. Они бросаются обнимать ее: Отто и Марианна — с боков, Беатрис — со спины.

19

Беатрис. Февраль 1918 года

В последний год войны восемнадцатилетняя Беатрис вступает в Женский добровольческий резерв. Она надеялась на что-нибудь увлекательное — например, связанное с ездой на мотоцикле, — и потому известие о назначении машинисткой в административный отдел ее несколько разочаровывает. Однако же она с гордостью надевает по утрам свою униформу: норфолкскую куртку цвета хаки и фетровую шляпу, демонстрирующую всем лондонцам (и особенно матери), что она, Беатрис, вносит свой вклад в общее дело. Она старается не думать о том, что ботинки с гетрами жмут, или о том, что вступление в резерв обошлось ей в четыре фунта. Дело того стоит.

В первый день она так нервничает и волнуется, что выходит из дома слишком рано и вынуждена четыре раза обойти вокруг Брунсвик-сквер в ожидании, пока откроется контора. Когда она наконец входит в узкий дом на Амптон-стрит — обветшалое белое здание в три этажа, похожее на шатающийся зуб, — ее ладонь, протянутая для рукопожатия, оказывается ужасно потной. Ее знакомят с двумя машинистками, ее ровесницами, мисс Говар и мисс Диксон, и секретаршами, сестрами-суфражистками по фамилии Хиггинботтом: они известны в Блумсбери тем, что вручают белые перья молодым людям, которых им удается застать врасплох. Начальница, мисс Спиннетт, сухопарая беспокойная женщина, расхаживает взад-вперед по кабинету, курит и швыряет документы в лотки для бумаг. Поручив Беатрис печатать письма, она усаживает ее у самой двери, за шаткий столик, на котором едва умещается пишущая машинка.

— Извините, — говорит мисс Спиннетт, скорчив гримасу. — Последним достается место на сквозняке.

— О, я все понимаю, — поспешно отвечает Беатрис, с трудом просовывая колени под маленький столик.

— Я очень рекомендую вам обзавестись перчатками без пальцев и фланелевым жилетом, — советует младшая мисс Хиггинботтом. — И пожалуй, шарфом.

Пальцы у Беатрис дрожат, не слушаются, поэтому два ее письма возвращаются на перепечатку: одно — просьба к местной общине профинансировать чайный ларек в Дувре («последний вкус дома»), а другое — призыв жертвовать одежду для сербских сирот.

— Ошибки в списках товаров и в счетах можно исправлять от руки, — говорит мисс Спиннетт, проходя мимо. — Но письма должны выглядеть максимально близко к идеалу.

— Прошу прощения.

Беатрис с пылающими щеками съеживается над пишущей машинкой и корит себя за невнимательность.

— Постепенно научитесь, — бодро обещает мисс Говар. — Кофе? Но должна вас предупредить, что он здесь отвратительный.

Насчет кофе мисс Говар права, однако Беатрис с благодарностью глотает теплую жидкость. Она готова выпить все, что ей предложат, не задавая вопросов: она твердо намерена вписаться в их круг. Когда она просматривает разбухшую картотеку в поисках нужных адресов, по полу шмыгает шустрая мышка. Беатрис тихонько ахает и оглядывается по сторонам, пытаясь понять, кто еще это заметил.

— Ой, не обращайте внимания на Герберта, — говорит старшая мисс Хиггинботтом. — Он славный малый.

Вскоре воздух в комнате сгущается от сигаретного дыма, жасминовых духов, громких телефонных разговоров и стрекота пишущих машинок. К середине дня у Беатрис начинает раскалываться голова. Мисс Диксон отводит ее на этаж выше: там располагается кладовая, где распоряжаются четыре острые на язык женщины из Ист-Энда. Их работа — принимать, сортировать, складывать и упаковывать пожертвования, которые прибывают и убывают весь день через парадную дверь.

— Не переживайте, если они будут на вас рявкать, — советует мисс Диксон. — На самом деле они миляги.

— Мисс Спаркс мы не обидим, — обещает одна из них. — Это мы только вас не жалуем.

Мисс Диксон в ответ показывает язык, и женщины хихикают.

— Глядите, головой на лестнице не ударьтесь, — замечает другая, со значением кивая Беатрис. — А то почтальон один раз так стукнулся, что сознание потерял.

Все разражаются хохотом, и Беатрис сдержанно смеется вместе с ними.

Выясняется, что в ее обязанности входит бегать с письмами из кабинета в кабинет, и это дело не из приятных: после долгого сидения за пишущей машинкой ноги затекают и не слушаются. Кроме того, она должна каждый вечер запирать двери, гасить газовые лампы, опустошать корзины для мусора, ополаскивать чашки и чайник (не замочив манжеты — этот урок ей пришлось усвоить) и запирать в ящике мелкую наличность. В первый вечер мисс Спиннетт все показывает ей, а через несколько недель Беатрис уже находит удовольствие в этих бытовых делах, особенно когда последний человек уходит и она остается одна. К концу дня ступни так и горят, и в одиночестве можно снять ботинки и надеть тапочки с меховой подкладкой, которые она носит с собой в сумке. Хотя работа зачастую скучная, Беатрис нравится общаться с другими женщинами, а дисциплина, которой требует сидение за машинкой с утра до вечера, кажется ей полезной для подготовки к университету. Выпускные экзамены в прошлом году прошли успешно, так что теперь остаются лишь вступительные, которые она пойдет сдавать, как только кончится война. По вечерам Беатрис упражняется в написании эссе, чтобы произвести впечатление на преподавателей Сент-Хью. Спит она как лошадь, рухнувшая без сил на улице.

В обеденный перерыв Беатрис забегает домой, съедает все, что приготовила для нее кухарка, придвигает стул к камину и хорошенько прожаривает — будто каштаны — пальцы ног. На обратном пути, если остается время, заходит в библиотеку. Ее коллеги — люди весьма респектабельные. Обе мисс Хиггинботтом много играют в бридж и заботятся о своих престарелых родителях. Мисс Говар и мисс Диксон — впечатлительные девушки, которые все делают вместе, в том числе гуляют с парой студентов-медиков из госпиталя Гая и пользуются одними и теми же навязчивыми французскими духами. Иногда они зовут Беатрис с собой на фотосессии или в кафе, и она с благодарностью принимает приглашения, воображая, что они втроем, одетые в одинаковую униформу, выглядят на прогулке как настоящие подружки. Взамен она печатает за девушек письма, когда они хотят уйти пораньше. Но, как бы она ни старалась влиться в их компанию, ей не удается вклиниться между этими тесно переплетенными страницами. Она не