Восьмерки - Джоанна Миллер

Входит преподаватель, отрывисто буркнув приветствие. У Беатрис дрожат руки, весь ее вид выражает кроткую покорность. Она решает, что не станет задавать никаких вопросов, и сидит на стуле тихо, не шевелясь. К счастью, лектор, кажется, не замечает ее. Он рассказывает о династии Романовых, и Беатрис вынуждена признать, что его репутация заслуженна: он действительно первоклассный специалист. Через несколько минут она набирается смелости, чтобы достать блокнот с карандашом, и тут вспоминает о бумаге, до сих пор зажатой в руке. Ожидая увидеть какую-нибудь листовку или карикатуру на суфражисток, она делает глубокий вдох и смотрит на бумагу, уже готовясь смять ее в кулаке. Однако, к своему изумлению, видит заметки, сделанные неправдоподобно аккуратным почерком: конспект прошлой лекции о монгольских нашествиях. Беатрис в растерянности поворачивается к соседнему стулу. Там лежит небольшой, небрежно оторванный листок, на котором водянистыми синими чернилами выведены слова: «Не обращайте внимания». Рядом — наспех сорванный подснежник, еще влажный от росы, с прилипшими к стеблю крошками земли.

Какая поразительная и неожиданная доброта. От незнакомых людей. От мужчин!

Беатрис вновь набирает в легкие воздуха, и надежда наполняет ее до самых кончиков пальцев. Не поднимая головы, она открывает блокнот и записывает дату.

* * *

В пятницу утром, после занятий по богословию с капелланом Линкольн-колледжа, Беатрис с Марианной, презрев проливной дождь, садятся на велосипеды и едут в Шелдонский театр — смотреть, как Томасу Харди будут вручать почетную степень доктора филологических наук. В свои восемьдесят писатель щеголяет пышными седыми усами, живыми глазами и такими ослепительно начищенными ботинками, что при ходьбе они отбрасывают солнечные зайчики на его мантию.

Несмотря на неуютную погоду, театр переполнен студентами, сжимающими в руках романы и томики стихов в тщетной надежде получить автограф. Пока идет церемония, Беатрис вспоминает персонажей, которых этот скромный на вид человек так ярко нарисовал в ее воображении, — Вирсавию, Джуда, Хенчарда, Тэсс[53], — и преисполняется благодарности и благоговения. Наблюдать это событие собственными глазами, сидя рядом с дорогой подругой, — это все, чего она могла желать. Томасу Харди аплодируют стоя целых пять минут.

После этого они с Марианной проводят час в Рэддере, делая выписки о Плинии, а затем, как было условлено, встречаются с Отто в «Скала». Они идут смотреть новый фильм Чаплина «Малыш», как раз во вкусе Марианны — сентиментальную историю о бродяге, который воспитывает ребенка, брошенного матерью, — и Марианна, как положено, всхлипывает на протяжении всей картины.

Благодаря бесплатному чаю и пирожным в кинотеатре во второй половине дня всегда многолюдно, и в фойе можно встретить знакомых из других колледжей, особенно когда на улице дождь. К удовольствию Беатрис, ее рассказ о лекции по русской политике привлекает внимание.

— Обычно с первого взгляда становится понятно, дружелюбный лектор или нет, — говорит Урсула Сингх, третьекурсница из Сомервиля. — Тест «улыбка или ухмылка», как мы это называем.

— Некоторые из них сорок лет преподавали в аудиториях без женщин, — замечает ее спутница, чьего имени Беатрис не знает.

— И не видели ни одной женщины без одежды, — добавляет Отто, откусывая фруктовое пирожное.

Урсула смеется, а за ней и ее подруга. Урсула — двоюродная сестра пенджабской принцессы, и она всегда смело высказывается на тему независимости Индии. К тому же она капитан Женского дискуссионного клуба. Беатрис восхищается ею с прошлого триместра, когда она одна разгромила двух парней из Уодхэма в дебатах о будущем империи. После этого они пошли пить чай, и Урсула заявила, что Беатрис — «одна из самых нескучных людей, каких я встречала в Оксфорде». Так что теперь, когда они оказываются в одной комнате, Беатрис трудно сосредоточиться — она все время ищет Урсулу глазами. Если же Урсула рядом, Беатрис испытывает настолько сильное нервное напряжение, что ей приходится прикусывать язык, чтобы не показаться дурочкой.

— Некоторое недовольство можно пережить, но игнорировать женщин, которые задают вопросы, — это никуда не годится, — заявляет Урсула.

Беатрис энергично кивает.

— Так себя ведет меньшинство преподавателей, правда? — спрашивает Марианна.

Урсула словно не слышит ее.

— Я знаю девушек, которых доводили до слез, — продолжает она. — А директрисы просто помалкивают, чтобы не раскачивать лодку.

Сегодня на Урсуле ее обычный лимонно-желтый берет и мужской двубортный пиджак, который она рекомендовала Беатрис из-за «замечательно глубоких карманов». Она вообще одевается эксцентрично и утверждает, что презирает одежду, призванную подавлять женщин. Беатрис это приводит в восторг. По словам Урсулы, раз уж на нее так часто устремляются взгляды невежд, нужно извлекать из этого максимум пользы. Именно о таких здравых разговорах об одежде Беатрис мечтала всю жизнь.

К сожалению, Отто, похоже, недолюбливает Урсулу. Она говорит, что та игнорирует Марианну, хотя Беатрис ничего подобного не замечала. К тому же она уверена, что Отто сама наверняка игнорировала бы Марианну, если бы они жили в разных коридорах. Отто вообще не очень-то расположена к студенткам Сомервиля.

— Скажите, где же сегодня очаровательная Дора? — спрашивает Урсула. — Вы ведь всегда неразлучны. А я ее весь триместр не видела.

— Неважно себя чувствует, — отвечает Отто, натянуто улыбаясь и застегивая пальто.

Урсула хмурится:

— О боже, столько дней? Что же с ней такое?

Наступает неловкое молчание. Отто вытягивает первый попавшийся зонтик из стойки у двери.

— Что, не нужно было спрашивать? — Урсула выгибает левую бровь. — Я так люблю загадки.

Беатрис открывает рот, чтобы ответить, но Отто тихонько ставит ботинок ей на мизинец, а потом с силой надавливает.

— Эй! — восклицает Беатрис несколько громче, чем следовало бы.

— До свидания, — говорит Отто, подталкивая Беатрис к двери. — Мы передадим Доре привет. Нам действительно пора идти.

— Эта девушка — невозможная сплетница, — шипит она сквозь зубы, когда они выходят на Уолтон-стрит.

— А мне она нравится, — заявляет Беатрис, оглядываясь через плечо.

Отто кривится.

— Важнее другое, — говорит Марианна, поднимая зонтик. — Что нам делать с Дорой?

21

Пятница, 4 марта 1921 года

(седьмая неделя)

На седьмой неделе первокурсницы сдают экзамен по богословию, а потом Урсула приглашает «восьмерок» в музей Эшмола на закрытый показ работ прерафаэлитов. К их ужасу, мисс Журден, акварелистка-любительница, тоже приглашена и будет их сопровождать. Требование насчет формального вечернего наряда приводит Марианну в смятение, и Отто уговаривает подругу взять у нее что-нибудь на вечер. Отвергнув самые эксцентричные варианты, Марианна останавливается на простом бирюзовом коктейльном платье. Оно модного фасона — в форме трубы — и немного коротковато для нее, зато у него высокий вырез и рукава три четверти, с манжетами на пуговицах. Марианна надеется, что этот выход развеселит Дору, которая по-прежнему замкнута и рассеянна. Неудивительно, что она снова