Сын весталки - Ольга Александровна Шульчева-Джарман

— Они же братья, Трофим! — сказала с укором Горгония. — А у вас большая разница в годах?

— Восемь лет, — ответил Каллист.

— А я старше Кесариона на шесть, — улыбнулась Горгония. — Вас в семье двое детей, или еще есть?

Каллист замедлил с ответом, извлекая из недр сундука свиток Сорана.

— Понимаете, госпожа Горгония, — начал он, чувствуя себя предателем. — Понимаете, мы ведь с Фессалом вовсе не братья …

Фессал старательно рылся в сундуке. Казалось, если бы он смог, он бы забрался в него с головой.

— Не может быть! — всплеснула Горгония руками и на миг стала похожа на Нонну.

— Фессал — мой ученик, — продолжал Каллист, силком вынимая лемноссца из сундука и крепко обнимая его за плечи. — Ученик, спутник и друг. И брат, конечно, — по благородному искусству врачевания.

Фессал густо покраснел и уронил панарион[131] с инструментами. Трофим вовремя успел убрать свою ногу.

— Может быть, вы хотите прогуляться по галерее? Там цветут розы. Пойдемте! Эта зима уже так утомила глаза… Фессалион, ты ляжешь отдыхать или хочешь пойти посмотреть на розы?

— На розы… — выговорил Фессал, борясь с судорогой нижней челюсти. — Я бы хотел Кесария врача подождать…

— Заклинаю вас святыми мучениками, Каллист врач — не проговоритесь маме про асклепейон! Она уже и так думает, что брат хочет стать эллином. Это Гликерий к ней пробрался спозаранку с умывальником, а я и не углядела… И еще, если можно, — добавила она, в упор глядя на вифинца. — Не могли бы вы, Каллист врач… — впрочем, Каллист в ее тоне не услышал никакого «бы», — так, вскользь, к слову… знаете ли… при нашей матери… припомнить какой-нибудь случай из жизни Кесария… ну, вы понимаете… подходящий для того, чтобы уверить маму в обратном. От вас, как от эллина, это будет звучать убедительно.

— Хорошо! — ответил Каллист, смеясь. — Я не знал, что для христиан самое надежное свидетельство — это свидетельство эллинов.

— Это именно так, — серьезно ответила Горгония. — Ну что, поражены вы нашим каппадокийским коварством?

— Нет, — пожал плечами Каллист. — Не поражен.

Они вернулись в дом и стали прохаживаться по галерее среди цветущих в изящных вазонах белых, алых и желтых роз.

— Что за чудесные розы здесь! Как будто весна пришла… — восхищенно произнес Фессал.

— Это каппадокийские розы, — говорила Горгония, нервно наматывая и разматывая край своей столы на кисть левой руки. — Кесарий любит их, мы в прошлый раз привезли ему — целую повозку пришлось снаряжать! Абсалом еще тогда с нами ездил, это молочный брат Кесария… Мы его обычно Салом зовем… Он за ними всю дорогу и следил, влажными тряпочками обертывал, а потом здесь их пересаживал. Как они разрослись! Все в цвету… А у нас в Арианзе еще не зацвели. Странно, правда?

— Да, странно. Я всегда думал, что в Каппадокии климат теплее, чем в Вифинии и Новом Риме, — ответил Каллист, чувствуя, что волнение Горгонии начинает передаваться и ему.

— У нас лето жарче, чем здесь, на море, а зимы холоднее, — отвечала Горгония, вглядываясь в быстро темнеющее небо… Да, и еще, конечно — у нас розы в саду, а здесь все-таки в доме. Теплее. Святые мученики! Опять гонец! — в тревоге воскликнула она. — Кесария ждут в сенате! Каллист врач, далеко этот аскле… Потамей?

— Около часа езды верхом… на повозке немного дольше.

— Трофим привез больного фракийца больше трех часов назад, еще вы не пришли, и было совсем светло… Кесарий должен был ехать с Аппианой верхом — так сказал Трофим. Святые мученики! Они должны были обогнать повозку!

— Не волнуйтесь так, госпожа Горгония, — сказал Каллист. — Может быть, они задержались у переправы. Мы, например, сегодня простояли на вифинской переправе долго…

— Но это ведь не через залив! Они же остались на этой стороне! — воскликнула Горгония, заломив руки. — У них переправа просто через реку. Там мост.

— Может быть, там тоже полно народа, — некстати вмешался Фессал. — Сейчас такие беспорядки на дорогах… вот мы сегодня ехали из Никомедии…

— Да, интересно, случилось что-то или это просто совпадение? — философски произнес Каллист.

— Разве вы ничего не знаете, Каллист врач? — вскинула Горгония безупречные брови. — Племянник императора Констанция Юлиан…

Она не успела договорить.

Всадник на вороном коне влетел во двор на полном скаку. Он прижимал к груди что-то большое и нелепое, завернутое в плащ.

— Аппиана!.. — вырвался из груди Горгонии дикий крик. Каллист и Фессал отшатнулись. Через мгновение сестра Кесария перепрыгнула через ограду вниз, во двор, и, прихрамывая, побежала к всаднику.

— Говори, говори, говори! — кричала она, колотя его судорожно сжатыми кулаками. — Говори! Она умерла? Говори!..

Она порывисто выхватила сверток из рук Кесария. Тот не сумел его удержать, и заспанная Аппиана вывалилась на землю из плаща, одетая так же, как Афродита при своем рождении из морской пены.

— Негодница! — завопила Горгония, увесисто шлепнула дочь пониже спины, замотала ее в плащ и потащила в дом. Кесарий, кинув поводья рабу, бросился ее догонять.

— Горгония… — донесся до гостей его растерянный голос, — Горгонион, ты понимаешь…

— Святые мученики! Как хорошо, что ты уехал от нас в Новый Рим! С таким дядей Аппиана была бы опозорена навек! Никто бы замуж не взял!

— И очень хорошо, я бы всю жизнь с дядей Кесарием прожила, — гордо заявила Аппиана из-под плаща. — Не ругай его, мама!

— Горгония, девочке надо приготовить горячую ванну… а пока растереть, как следует, кипарисовым маслом…

— Сама знаю, что делать, разберемся без тебя! Говори, что ты натворил! Пожар? Разбойники? Наводнение?

— Видишь ли, Горгонион, — Кесарий аккуратно положил на пол мокрый хитон Аппианы. — Девочка любит водяные лилии…

— И?! — продолжила Горгония.

— … она потянулась за листком на воде, он показался ей похожим на цветок, и я не успел ее удержать!

— Она упала в воду? Зимой? Что же ты молчишь, ее надо в горячую ванну! Трофим!

— Уже готова, госпожа.

— Святые мученики, хоть один вменяемый человек в этом доме…

— Горгония, позволь же, упрямая ты женщина, мне взять на руки Аппиану … она тяжелая, тебе нельзя ее таскать.

— Тяжелая! Так ты ее не удержал, и она с берега — бултых? А ты почему сухой? Кто ее из пруда доставал?

— Я и доставал… Трофим, кипарисового масла в ванну!

— Где вы нашли пруд?! Зачем туда полезли?!

— Внученька! Сынок! Дети мои, что случилось?

Нонна, заслышав из своей спальни шум, прервала молитву и с удивлением обнаружила, что в бане зажжены светильники.

— Бабушка, ты только не ругай дядю, — высунулась Аппиана из ванны, упираясь пальцами ног в поперечную перекладину. — Просто мы переправлялись через реку… верхом… как Юлий Цезарь с