Восьмерки - Джоанна Миллер

В день летнего солнцестояния, в восьмом часу вечера, близнецы возятся на лужайке с Гилбертом, старым невзрачным кроликом, пытаясь заставить его проходить полосу препятствий. В кронах серебристых берез воркуют лесные голуби, а на террасе Дора, скинув туфли, раскачивается на двухместном диванчике, делая вид, что читает. На самом деле она размышляет, стоит ли принять приглашение курсантов на открытие нового Придворного театра и отпустит ли ее мама. Если отказаться, убеждает себя Дора, то ее, по крайней мере, не отнесут к числу тех девушек, которых каждый вечер видят с разными мужчинами. На самом деле она ужасно смущается в присутствии молодых людей, даже если это друзья Джорджа. Она прекрасно знает, что, хотя школьные подруги считают ее «красивой до ужаса», среди прочих юных мисс в городке она приобрела репутацию излишне благоразумной.

Из раздумий Дору выводит дикий визг и перепуганные голоса мальчиков, зовущих ее. Она вскакивает и видит жилистую черно-белую собаку, которая мечется по саду, словно фейерверк-вертушка. В пасти у нее зажат какой-то белый меховой лоскут, пугающе похожий на Гилберта.

— Мальчики, стойте на месте! — кричит Дора. Она не доверяет собакам. Да и вообще любым животным.

Из зарослей папоротника выбегает курсант с винтовкой в руках.

— Блейз, черт тебя побери, ко мне! Ко мне!

Собака приостанавливается и яростно встряхивает в зубах свою добычу. Голова Гилберта мотается из стороны в сторону, его пунцовые глазки выпучены.

— Боже мой! Прекрати! Вот черт… — упрашивает молодой человек, пригибаясь к самой земле и подкрадываясь ближе.

Собака мчится к нему, но раз за разом уворачивается в последний момент, словно это игра.

Дорины братишки застыли с открытыми ртами. Затем один из них разражается горестным воплем, и другой следует его примеру.

— Мне очень жаль, — говорит курсант мальчикам, вынимая наконец обмякшую тушку из собачьих челюстей. Глаза у Гилберта неподвижны, рот разинут. — И собака-то даже не моя. Просто она таскается за нами по пятам, вот я и…

Из леса за его спиной доносятся крики.

Тут курсант замечает Дору на террасе и в удивлении вскидывает голову. У него ямочка на подбородке, похожая на след от шины, густые, волнистые каштановые волосы, а уши чуточку торчат — ровно настолько, чтобы придать индивидуальность его слишком симметричному лицу. Дора понимает: он здесь на учениях. Она слышала, что несколько местных собак перебрались на поле Китченера и ходят повсюду за курсантами.

— Мне очень, очень жаль. Я принесу вам другого кролика, обещаю, — заверяет незнакомец ревущих и шмыгающих носами близнецов. — Двух кроликов, — добавляет он, отдавая честь.

От такого неожиданного предложения мальчишки перестают плакать, но продолжают рассматривать его, как героя приключенческих комиксов.

Молодой человек снова переводит взгляд на Дору.

— Пожалуйста, не подавайте жалобу. Мне тогда несдобровать, — говорит он, не сводя с нее глаз. — Я все улажу. Можно мне зайти к вам… к вам всем… на будущей неделе? — спрашивает он, отирая рукавом пот со лба.

Дора кивает, мучительно стараясь придумать, что сказать.

— Спасибо. — Опустив плечи, он выдыхает с облегчением. — Простите, но мне пора. Меня ждут друзья.

Он кладет тушку на газон и поворачивается к зарослям. В лесу раздаются свистки и крики. Собака бежит за курсантом, и они оба скрываются в подлеске.

— Хэдли, куда тебя черти унесли? — кричит курсант, уже исчезнув из виду.

Ветви папоротника качаются, сомкнувшись за его спиной, и в наступившей тишине Дора слышит одинокий стук дятла. Мальчики тем временем уже спорят о тот, как лучше похоронить Гилберта.

* * *

На другой день к ним приезжает погостить до конца каникул Дорина школьная подруга, Хильда Додд. Родители Хильды хотели, чтобы она уехала из Лондона, подальше от «Цеппелинов». Дора сомневается, разумно ли в этом случае выбирать городок, который в прессе называют «маленьким, но грозным гарнизоном», однако ее отец уверяет, что здесь они в полной безопасности. Беркхэмстед — это всего лишь точка на той траектории, по которой дирижабли летят в Лондон, говорит он, и к тому же они соблюдают режим затемнения. Правда, Дора помнит, что в прошлом году «Цепп» сбили над Каффли — всего в двадцати милях от них.

— Фигура у Хильды под стать ее очкам, — замечает миссис Гринвуд, — такая же круглая и нескладная.

Однако Дору восхищают Хильдины живость и непосредственность. Хильда ужасно умная, собирается поступать в Гиртон и очень уверенно держится с мужчинами: у нее ведь целых два старших брата, один из которых принципиально отказался от военной службы и водит машину скорой помощи в Красном Кресте. Кроме того, Хильда пышет безграничной энергией и, желая узнать все о гарнизонном городке, расспрашивает каждого встречного. Дружба с Хильдой напоминает путешествие в чужую страну: очень весело, но в то же время тревожно, потому что заставляет замечать ограничения собственной жизни, которые раньше были невидимы.

Когда через несколько дней тот самый курсант приходит в Фэйрвью, Дора работает в библиотеке и вводит Хильду в курс дела. Молодой человек приносит двух крольчат для мальчиков и желтые розы для мамы. Он производит на всех приятнейшее впечатление и соглашается на чашку чая. Единственное утешение для Доры, пропустившей этот визит, — она теперь знает, как его зовут: Чарльз Бейкер.

В следующие две недели Дора видит Бейкера в городке: он подмигивает близнецам на процессии в церкви Святого Петра, разгружает оборудование на станции, выходит из «Короны», смеясь и обнимая приятеля за плечи. У него великолепный баритон, и он поет на открытии театра, куда Дора идет вместе с Хильдой. Бейкеровское исполнение «Пусть не гаснет огонь в очаге» доводит публику до слез. Хильда, уже успевшая подружиться со многими курсантами, узнает, что товарищи прозвали Чарльза Булкой, а его отец недавно был посвящен в рыцари.

— Джонни Твейт знает его, — сообщает Хильда. — Говорят, в школе Регби он вечно попадал в разные переделки, но всегда выходил сухим из воды благодаря своему обаянию.

— Да, похоже, он из таких, — соглашается Дора, хотя на самом деле ей вовсе так не кажется.

В один душный понедельник в середине июля Дора остается в библиотечном зале одна: мисс Пинкни разговаривает по телефону, а Хильда опаздывает с обеда. Входит новая группа курсантов, и на регистрацию выстраивается шумная очередь. Дора сидит, склонившись над ящиком с карточками, в висках у нее стучит. По правилам она должна внести в картотеку предыдущий формуляр прежде, чем начинать оформлять следующий, иначе начнется хаос. Но буквы перед глазами расплываются, и пальцы не слушаются.

Следующий в очереди нетерпеливо барабанит пальцами по краю стола.

— Послушайте, мисс, у вас есть «Мистер Бритлинг пьет чашу до дна» Уэллса?