Восьмерки - Джоанна Миллер

Ей кажется невежливым не отметить с солдатом такой день, как сегодня, поэтому она прикладывает к губам холодное стеклянное горлышко и делает глоток. Горло обжигает, хочется выплюнуть все, но она сдерживается. Марианна не знает, что это, — может, бренди, может, виски. Она отпивает еще, закашливается и возвращает бутылку. Теперь ей вспоминается, что парня зовут Том и что как-то раз учитель высек его розгой.

Они еще какое-то время стоят, слушая неумолчный звон колоколов, и передают бутылку друг другу, соприкасаясь кончиками пальцев. Так проходит, может быть, три минуты, а может, тридцать — Марианна не знает. Они не говорят ни слова, но она понимает, что Том плачет. Его всхлипы отдаются у нее в груди, в горле першит от его слез, и плечи вздрагивают вместе с его плечами. Это длится и длится, смешиваясь с какофонией реки, и наконец Марианна чувствует, что больше не в силах это выносить.

— Все кончилось, — говорит она.

Она подходит к нему вплотную, лицом к лицу, и кладет руки ему на плечи, как это делает отец, когда хочет сказать что-то важное. Том шагает ближе, прижимается щекой к ее пальто, и она принимает на себя всю его тяжесть. Гладит его по голове, как маленького, бормочет какие-то утешительные глупости. Они жмутся друг к другу в темноте, колокола звонят, река плещется, сердца бьются учащенно, словно они оба внезапно поняли, что остались единственными живыми людьми на земле. Он тянется губами к ее лицу, ищет ее губы. Влажный рот скользит по ее подбородку, целует сначала нежно, затем настойчиво. Язык тычется в ее язык, двигаясь в такт песне реки. Оказывается, ее тело знает, как нужно реагировать: спиртное раскрепостило ее. Они сплетаются, опускаются на землю, и Марианна снимает с себя одежду слой за слоем, будто это самое естественное дело на свете — лежать среди листьев, веток и жуков, отыскивая путь друг к другу.

На следующий день словно бы ничего и не было: вторник как вторник. Колокола звонят каждый час; деревня тихая, усталая. Отец возвращается к наставлению скорбящих матерей, а Марианна — к своим занятиям. Она пытается вспомнить все, что произошло, мгновение за мгновением, но в памяти всплывают лишь короткие вспышки: приступы желания и тошноты. Она не помнит, как шла домой — одна или с провожатым? Белье у нее в крови, и она споласкивает его в раковине для мытья посуды. Перед обедом ей мерещится, будто она видит его, слоняющегося у церковных ворот, и она прячется наверху, в своей комнате, до самого вечера. Но она знает: демобилизации еще не было. Он, должно быть, в отпуске, скоро уедет.

За несколько недель до Рождества до Марианны доходит слух, что Том лежит в оксфордской больнице с пневмонией. Занятая подготовкой рождественских служб и встречи Рождества в пасторском доме, она старается забыть все, что произошло в ту ночь. В первый день 1919 года она открывает новый календарь, хочет отметить дни до следующего цикла и тут понимает, что месячных у нее не было с октября. Она знает, что это значит. Внутри у нее завелся паразит, который станет высасывать из нее энергию и самоуважение, разрушит ее планы учиться в Оксфорде. И в то же время она чувствует облегчение от мысли, что отныне они с отцом больше не будут всем друг для друга. Словно ее приняли в оркестр, она взяла ноты и поняла, что знает мелодию. Теперь она — «часть чего-то большего».

Под белым январским небом Марианна садится на поезд до Оксфорда и ходит по всем военным госпиталям, расспрашивая о Томе. Его нет ни в Сомервиле — там лежат офицеры, — ни в Новом колледже, ни в Экзаменационных школах. Наконец она находит его в лазарете Рэдклиффа — в тяжелом состоянии, с осложнениями: сердце слабое, прогноз неблагоприятный. Его растерявшаяся мать позволяет дочери викария сидеть вместе с ней у постели, слушает, как эта странная, книжная, выросшая без матери девушка говорит, что хочет выйти замуж за ее мальчика, недоумевает, зачем образованной женщине понадобился сын работника с фермы, которому и жить-то осталось едва ли месяц, и опасается, что ее Том, который был так озлоблен в свой последний приезд домой, взял Марианну силой.

— Пожалуйста, знайте: он не сделал ничего плохого, — говорит Марианна. — Но нужно сделать все как положено — ради ребенка. Ради всех нас. Если здесь есть капеллан, я попрошу его получить специальное разрешение.

— Ты хочешь жениться на мисс Грей, Том? — спрашивает мать, когда сын ненадолго приходит в себя.

— Что? — не понимает он.

Щеки у него ввалились, но в плечах он шире, чем помнит Марианна, а глаза все те же — темные, грустные. Ее присутствия он не замечает.

— Мисс Грей говорит, что у нее будет ребенок. Что вам нужно пожениться как можно скорее.

Он кивает, избегая смотреть матери в глаза.

— Не знаю. Как скажешь.

— Тогда я смогу видеть ребенка и буду ухаживать за ним, пока ты не поправишься.

Момент, когда приходится рассказывать отцу, — худший в жизни Марианны. Отец всегда был ее защитником. Он разделял ее мечты: изучать в Оксфорде английский и классическую литературу, идти по стопам великих. Он обращается к Богу за наставлением и приходит к выводу: что бы ни случилось с Марианной в ночь прекращения огня (он не знает, что именно) — это их общая ответственность. Он в ужасе от мысли, что может потерять ее при родах, как когда-то потерял жену, но теперь уже поздно что-то предпринимать. Он винит себя за то, что держал ее в неведении относительно планирования семьи и способности мужчин брать свое, когда хотят. Но Марианна уже прошла через разочарование, стыд, отвращение и гнев — всего этого хватит на них обоих. Ни к чему стыдить ее еще больше.

Восемнадцатого января 1919 года, в день, когда на набережной Орсе официально открывается Парижская мирная конференция, мисс Марианна Грей становится миссис Томас Уорд. Брак заключается у больничной койки жениха в присутствии обоих родителей. Невеста надевает свой лучший воскресный наряд и тоненькое золотое колечко матери.

Через два дня Марианна Уорд становится вдовой.

29

Суббота, 14 мая 1921 года

(третья неделя)

ПОЧТОВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

ТЕЛЕГРАММА

Отправлено: Оксфорд 11:00 вторник 10 мая 1921

Кому: Мисс Д Гринвуд Фэйрвью Беркхэмстед

ПРИЕДУ ВАС СПАСАТЬ СУББОТУ ЗПТ

ОТКАЗА НЕ ПРИМУ ТЧК

МУЖЧИНЫ ОКСФОРДА ЧАХНУТ БЕЗ ВАС ТЧК

ВОСЬМЕРКИ ЧАХНУТ ПОЧТИ ТАК ЖЕ ТЧК

До Беркхэмстеда — сорок миль через Уитли, Тейм и Чилтернские холмы. Беатрис никогда не проводила столько времени в