Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков

Между взрослыми туда-сюда бегала кудрявая девочка-подросток Женя Шольц, приходившаяся Маргарите Поповой племянницей.

«Через пару-тройку лет этот бутон распустится в нежнейший цветок, – сказал, глядя на Женю, один из иностранных гостей, – кому-то очень повезет взять её замуж.»

Женя, выслушав комплимент, убежала. Все внимание гостей вернулось к ее тете Маргарите, по-семейному – Марге.

Около русской красавицы все время находился молодой офицер из американского штаба по имени Фрэнк. Еще осенью они познакомились с Маргой на одном из вечеров, устроенном представителями благотворительной организации YMCA[29].

С тех пор Фрэнк стал частым гостем в доме Шольцев. Он хорошо танцевал, был щегольски одет, быстро выучил несколько расхожих выражений по-русски и вскоре обаял Маргариту.

Когда к девушке стал проявлять интерес русский офицер Дилакторский, Марга сначала с удовольствием принимала ухаживания обоих кавалеров, но вскоре молодость и обаяние Фрэнка взяли вверх, и она стала отдавать предпочтение американцу. Это взбесило Дилакторского, он не знал, что делать. Как можно предпочесть его, боевого подполковника, героя с орденами и медалями, какому-то юнцу лейтенантику?

В тот вечер, когда он пригласил Смыслова в дом Шольцев, Дилакторский решился на признание Маргарите. Он подошел к девушке и при всех сказал, что имеет к ней серьезный разговор.

– Ну что же, – улыбнулась Марга, – пойдемте, господин подполковник, в оранжерею, поговорим.

Через четверть часа Петр Александрович вернулся один в явном раздражении. На лице его читалась досада.

– В чем дело? – Спросил Смыслов.

– Она сказала, что любит этого янки, и они собираются обручиться.

– Сердцу не прикажешь, – попробовал успокоить Дилакторского Смыслов.

После гибели от рук палача Кедрова своей невесты, дочери генерала Мизенера, он не мог смотреть в сторону какой-либо девушки. Подпоручику казалось, что это знакомство ничего не принесет обоим, кроме несчастья. Кроме того, война, и его могут убить. Холостую жизнь иногда разбавляли случайные встречи из тех, о которых принято говорить «на часок».

Дилакторский до поры до времени тоже вел подобную жизнь, но после того, как познакомился с Маргаритой, баловство прекратил. Теперь он получил отказ. Россия выбрала Америку.

Едва сдерживая себя от ярости Дилакторский покинул дом Шольцев. Смыслов поспешил следом.

– Проклятый янки, чем он ее прельстил? – Бубнил сквозь зубы Петр Александрович.

– Перестаньте, подполковник, – успокаивал его Смыслов, – мало ли на свете красивых девушек, найдете себе другую хоть здесь, хоть в Шенкурске, потом, после нашей победы. На войне не время для серьезных отношений.

– Много Вы понимаете в любви, подпоручик, – махнул рукой Дилакторский и пошел прочь.

– Где уж нам! – Бросил ему в след Смыслов.

Он чувствовал, как тяжело было в этот момент боевому офицеру.

На другой день в публичном доме, знаменитом на весь Архангельск своей зеленой крышей, Дилакторский устроил скандал и чуть не застрелил американского офицера.

На стол Марушевскому легла жалоба и, пытаясь замять дело, он срочно подписал приказ о назначение подполковника Дилакторского командиром нового полка.

В это же время Смыслов был представлен к званию поручика и оставлен в Архангельске в для подготовки к должности командира разведки полка.

Документы на ротмистра Берса, которого он подозревал в измене, были переданы штаб Марушевского. Но принятию срочных мер помешали события на фронте.

Глава 25

Бывший генерал императорской армии Александр Александрович Самойло не мыслил себя без военной службы. Революция застала его в должности начальника штаба одной из армий на западном фронте. Не задумываясь, он присягнул Временному правительству и вскоре получил следующий чин, генерал-квартирмейстера штаба армий Западного фронта. Несмотря на миролюбивое именование, квартирмейстеры занимались вопросами оперативного управления, организовывали работу тыла действующей армии. Когда произошел Октябрьский переворот, Самойло не ушел в отставку, как многие его сослуживцы. Он предложил свои услуги новой власти.

Впоследствии генерал хвастался, что непрерывно прослужил более пятидесяти лет, под руководством всех Главнокомандующих армией, от Великого князя Николая Николаевича и императора Николая Второго, до товарища Сталина. Всех, кто был между ними, генерал старался не вспоминать, слишком опасно было напоминать усатому генералиссимусу, у кого Самойло ходил в любимчиках.

Первое же поручение от Советского правительства намертво пригвоздило к нему со стороны многих бывших сослуживцев клеймо предателя. Самойло участвовал в сепаратных переговорах с немцами в Брест-Литовске в качестве военного эксперта. Именно тогда он сошелся с Троцким, быстро оценившим служебное рвение военного специалиста.

Весной 1918 года Самойло отправили на Север начальником штаба Беломорского военного округа. Потом была недолгая служба в Архангельске командующим военно-морскими силами округа, закончившаяся провалом и поспешно эвакуацией в Вологду в конце июля 1918 года.

Части, формально подконтрольные большевикам, на самом деле не желали никому подчиняться. Когда случился переворот 2 августа, выяснилось, что значительная часть бывших офицеров из окружения Самойло перешла на сторону белых и активно участвовала в перевороте.

Политическая близорукость могла дорого стоить бывшему генералу, но выручил старый друг – Троцкий. С его подачи Самойло сохранил командную должность сначала в «Завесе», потом в Шестой армии, где осенью 1918 года служил в должности начальника штаба армии.

В конце ноября Правительство большевиков доверило ему командование Шестой армией. На должность начальника штаба Самойло привлек своего знакомого, бывшего полковника Генерального штаба императорской армии Николая Николаевича Петина.

С именем этих двух кадровых военных и связана вся дальнейшая история побед Красной армии на Северном фронте.

Штаб Шестой армии располагался в Вологде, операции разрабатывались по картам и осуществлялись на местности силами командиров полкового уровня.

Еще но нового года Самойло поручил Петину, пользуясь зимним временем, разработать операцию по разгрому войск «белогвардейцев и интервентов», как называли в Рабоче-крестьянской Красной армии бывших союзников и всех тех, кто не принял Советскую власть и политику диктатуры пролетариата.

Вскоре в штабе армии возник план наступления на Шенкурск. Город предполагалось охватить кольцом с трех сторон. Колонна под командованием кадрового боевого офицера Михаила Филипповского наступает в лоб на укрепления Усть-Паденьги, другая колонна под командованием Петра Солодухина параллельно наносит фланговый удар и в районе деревни Шеговары при помощи местных красных партизан отрезает белым путь к отступлению в район Двины.

Была еще третья колонна, которая движением со стороны станции Коноша должна была блокировать отступление с левого флага.

Группировка под Шенкурском попадала в клещи и неминуемо должна быть уничтожена превосходящими силами красных.

Далее на волнах успеха красные командиры планировали занять важские деревни, ликвидировав Важский фронт как таковой и отбить у белых Двинской Березник.

После чего по льду Двины открывалась прямая ничем не укрепленная дорога на Архангельск, который в штабе Шестой армии планировали взять уже ближайшей весной.

Живой силы и вооружений для