Далайя - Абай Тынибеков

– Возьмёшь того, что стоит ближе, – она указала рукой на коня.

Поднявшись и обойдя костёр, она подошла к наёмнику:

– Это тебе за то, что они живы.

Она кивнула в сторону спящих и протянула ему слиток серебра. Поражённый совершенно неожиданным поступком этой странной и непонятной ему женщины, он принял дар, не зная, что ответить.

– Тебе следует поспешить. Туда, наверняка, слетелась уже целая армия падальщиков. Скачи же скорее, можешь ещё успеть, – она повернулась и отошла в сторону, внимательно наблюдая за ним.

Понимая, что все её поступки очень серьёзны и не следует допускать в свой адрес повторений и напоминаний, он засунул тяжёлый и очень холодный слиток за пазуху, быстрым шагом подошёл к коню, отвязал его и ловко запрыгнул на него. Не оглядываясь в сторону женщины, он направил скакуна к выходу из ущелья.

* * *

Когда дневное тепло наполнило ущелье, а мягкое солнечное свечение заискрилось в речном потоке, Руса и молодой сак, завершив умывание и приняв пищу, уже полулежали возле костра, рассматривая оружие, которое передала им Далайя.

Она же лишь теперь позволила себе прилечь и тут же уснула.

После полудня, отдохнув, как уже давно ей не доводилось, женщина, вновь покормив мужчин, прихватила с собой кусок мяса и на оставшемся скакуне покинула ущелье. Добравшись до сочных трав, она отпустила его пастись.

Сама же, полностью раздевшись, ополоснула одежду и, разложив её на горячем берегу, долго наслаждалась купанием, часто выходя из ледяной воды и жадно вбирая телом дневной жар.

Тем временем Руса и молодой сак, отойдя в другую сторону, сняли с себя одежду, долго стирали её и, бросив на нагревшиеся камни, сами забрались в воду, стараясь не порезаться об острые донные выступы.

Наступал вечер. Руса, понимая, что от него пока нет никакой пользы, и злясь на своё почти беспомощное состояние, стал сильно нервничать, тревожась из-за долгого отсутствия Далайи. Она, словно почувствовав это, появилась из-за дальнего выступа, ведя на поводу сытого коня.

Вскипятив в небольшом котле немного воды, насыпав в него из маленького мешочка сухого целебного разнотравья, женщина стала поить отваром быстро идущих на поправку мужчин, с удовольствием отметив про себя их опрятный вид. Выспавшиеся за день, они долго сидели у костра.

Из неспешного рассказа хаомаварга она поняла, что сотник, погибший в бою с хорезмийскими наёмниками, был его отцом, а умерший у реки юноша доводился ему младшим братом. Угадав её невысказанный вопрос, он поведал и о том, откуда его отец узнал её, назвав по имени.

Когда-то давно, находясь в свите своего вождя, сотник однажды посетил ставку царицы массагетов, где среди прочих приближённых к ней лиц была представлена и она. Об этом ему перед последней битвой почему-то рассказал отец.

Далайя не задавала вопросов, молча слушала, наблюдая за игрой огня. Попытавшись вспомнить тот далёкий случай, она тут же отказалась от этой затеи, прекрасно понимая всю её никчемность. «Попробуй упомни всех, кто бывал в ставке в гостях!» – мелькнула в её голове вполне здравая мысль.

– Имя моего отца Гурлад, брата звали Садур, а моё имя Патша, – тихо завершил повествование уставший воин.

– А как звали этого охранявшего вас десятника? – неожиданно для себя спросила Далайя, взглянув через костёр в сторону мужчин.

– Кажется, Фардас. Я слышал, что к нему в селении так обращались, – растирая горло, хрипло ответил Патша. Откашлявшись, он добавил: – Он неплохой человек, только уж очень исполнительный.

Ночную тишину нарушало лишь бурление речной воды.

«Такая маленькая, а какая голосистая! Столько шума от неё. Правда, и пользы много. Вот так и люди некоторые живут. Громко, не скрывая своих помыслов. Порой трудно понять, что кроется за таким поведением. Глупая самоуверенность или истинная сила», – промелькнуло непонятно к чему в её голове.

Она отвела взор от реки.

– Сегодня я буду в дозоре, – нарушил молчание Руса.

Далайя не стала возражать, зная, что не следует его переубеждать.

«Он не должен чувствовать себя слабым. К тому же до утра остаётся совсем недолго», – подумала она.

* * *

Едва посветлело небо, Далайя проснулась.

Руса полулежал у размеренно потрескивающего костра, подбрасывая в него хворостинки, словно кормя ими кого-то в огне.

Послышался цокот копыт. Она приподняла голову, пытаясь отделить шум воды от остальных звуков. Ей удалось это сделать. Внимательно вслушавшись, она вскочила на ноги, быстро заложила в лук стрелу, отбежала к скальному отвесу и изготовилась для стрельбы.

Руса не столь быстро, как она, но довольно споро спустился к реке, выбрал удобную позицию, снарядил лук и тоже нацелился в сторону входа в ущелье.

Никем не потревоженный Патша спал.

Шаги приближались.

Далайя присела и натянула тетиву своего старого, но очень прочного и по-прежнему тугого лука. Из-за ближнего к ней выступа выехал всадник. Тут же послышался звон тетивы и свист выпущенной стрелы.

Десятник Фардас, а это был именно он, не ожидавший такой встречи, услышал почти в самый последний момент столь знакомый звук и быстро пригнулся, но резанувшая левое ухо боль заставила его спрыгнуть с коня и припасть к земле.

Далайя, увидев произошедшее, ослабила лук и посмотрела на Русу. Тот, встав из-за камня и не обращая внимания на лежащего десятника, недоумённо рассматривал свой лук, похоже, удивляясь тому, что не сразил такой большой цели. Ей почему-то стало смешно.

Она вышла из-за укрытия, подошла к наёмнику и протянула ему руку. Он, не приняв её помощи, вскочил на ноги, держась за окровавленное ухо.

– Ты везучий, Фардас, – будто обращаясь к старому знакомому, начала женщина, рассматривая его рану.

Кончик мочки был оторван.

– Руса стрелял из чужого лука. Обычно всё заканчивается иначе, – уже не в силах сдержаться, смеясь, договорила она.

Некоторое время, превозмогая боль, десятник растерянно смотрел на женщину, затем поперхнулся, видимо, поняв, что совершенно случайно остался жив, и, взглянув на стрелу, торчащую в скале из едва заметной трещины, вдруг расплылся в улыбке, обнажая крепкие зубы, а увидев Русу, карабкающегося у берега, громко рассмеялся, содрогаясь всем телом.

Ещё ничего не соображая спросонья, Патша, протирая рукой глаза и поднявшись на ноги, смотрел то на Далайю и десятника, неизвестно откуда вновь появившегося здесь, то на Русу, почему-то оказавшегося посреди прибрежных камней и пытавшегося выбраться оттуда.

Так ничего и не поняв, он махнул рукой и присел в надежде на то, что кто-нибудь ему всё скоро объяснит, затем поспешно встал и направился на помощь Русе.

Руса и Патша оставались в неведении относительно того, что произошло в лагере наёмников. Далайя же ждала удобного момента