Восьмерки - Джоанна Миллер

Искренне твой,

Чарльз

* * *

Пока Дора, которая сама же пригласила Фрэнка, лежит у себя в комнате с головной болью, Марианна устраивает чай на террасе. Ей давно хотелось познакомиться с сестрой Генри. Насколько она поняла, та собирается изучать естественные науки в Сент-Хильде. При первом же взгляде на Лавинию Хэдли Марианна отмечает, что она такая же стройная, как и ее брат, с густыми волосами песочного цвета, подстриженными и уложенными в строгий боб. Такой короткой челки, как у Лавинии, Марианна еще не видела ни у одной женщины. Ее высокий лоб поднимается над бровями, как скала.

— Ирландские терьеры, — говорит Лавиния, накладывая на тарелку сэндвичи, — ужасно преданные. У меня дома три суки. Младшая беременна, должна рожать через месяц. У нее самая рыжая шерсть. Помет будет стоить целое состояние.

С набитым ртом Лавиния продолжает рассказывать о будущих щенках ирландского терьера. Отто пытается отчистить пятнышко на рукаве, Фрэнк вежливо кивает, а Генри виновато улыбается Марианне из-за своей чашки. «У него всегда такой спокойный вид, — думает она, — такой простой и дружелюбный».

Одна Беатрис увлечена беседой.

— Вы разводите племенных собак? Где вы их находите? И как отличаете… ну… подходящих?

Когда Лавиния открывает рот, чтобы ответить, Отто встает.

— О господи, какая же я растяпа. Я ужасно опаздываю, — сообщает она, хватая с тарелки пару сэндвичей с яйцом. — Совсем забыла — у меня же занятие с тьютором.

Разумеется, Отто лжет: Марианна знает, что занятие у нее было утром. Она хватает Отто под столом за свободную руку и тянет обратно, но Отто вырывается.

— Оставьте мне одну из этих забавных булочек, Марианна, мне не помешает новое пресс-папье. À tout à l’heure[75].

И уходит, напевая себе под нос.

Это странное чаепитие. По правилам оно должно проходить только с 14:00 до 17:30, потому что смешанное, а еда, взятая на кухне, просто отвратительна. К счастью, мисс Кирби не настаивала на присутствии сопровождающей, и Генри с Фрэнком прекрасно ладят. На Генри всегда можно положиться. Два привлекательных молодых человека недолго остаются незамеченными в женском колледже: Нора Сперлинг с Джозефиной Боствик внезапно находят предлог прохаживаться у заросших травой бордюров, что очень веселит Марианну. Если мужчины и замечают этот всплеск женской активности, то они достаточно вежливы, чтобы никак этого не показывать.

Храбро вступив в бой с одной из пыльно-серых булочек, Генри сообщает, что Оксфордский союз собирается провести дебаты о том, стоит ли принимать женщин в университет.

— Я не знаю, в курсе ли вы. К сожалению, тема выбрана ужасно. Какой-то идиот из Магдален додумался.

— Отвратительная тема! — восклицает Лавиния. — Этот колледж считает, что женщинам не место в Оксфордском университете.

Беатрис едва не давится булочкой.

— Что?

— Какой ужас, — поддерживает Марианна, хотя она ничуть не удивлена.

Да и никто не удивлен.

Лавиния лучезарно улыбается.

— Генри будет им оппонировать.

— Молодчина, д-д-дружище. — Фрэнк пожимает Генри руку.

— Вы должны позволить нам помочь вам, — говорит Беатрис. — Женский дискуссионный клуб захочет поучаствовать. Я напишу Урсуле.

— Я надеялся, что вы это скажете. У нас всего пара недель. Из-за гриппа объявление отложили. — Генри ждет, когда Беатрис встретится с ним глазами. — Как вы полагаете, ваша матушка согласится выступить?

— О да, я уверена, что согласится, — отвечает Беатрис.

— Я думал еще о мисс Бриттэйн из Сомервиля, — осторожно добавляет он.

Повисает неловкая пауза. За садовой оградой по Бэнбери-роуд проезжает омнибус. Марианна знает, что Беатрис сама была бы рада такой возможности.

— О, Бриттэйн — лучшая кандидатура, безусловно, — отзывается Беатрис. — И маме я сегодня же напишу. Браво, Генри, мы вами очень гордимся!

Лавиния улыбается во весь рот.

— Он достанет нам билеты, правда, Генри?

* * *

После чая Фрэнк передает привет Доре и отправляется на тренировку по гребле. Пока Беатрис с Генри обсуждают тактику ведения дебатов, Марианна устраивает Лавинии экскурсию по колледжу. Здание из красного кирпича, залитое солнцем, выглядит как нельзя лучше. Окна уже распахнуты настежь в преддверии лета, и где-то наверху нестройное сопрано состязается с дрожащими звуками флейты.

— Ваш брат всегда очень положительно отзывается о женщинах в Оксфорде, что, к сожалению, можно сказать не о каждом мужчине, — говорит Марианна, открывая дверь в главный коридор. — Это комната отдыха, сюда мы приходим, чтобы поговорить или провести собрание. Беатрис только что выбрали президентом. Она очень хорошо провела кампанию и на будущей неделе уже приступает к работе. Мы платим членские взносы — фунт в год. Газеты приносят ежедневно, только за ними надо приходить пораньше, иначе лучшие статьи успевают вырезать. А еще многие приходят сюда в выходные писать письма. Сейчас, перед экзаменами, народу не так много, как обычно.

Они идут по главному коридору мимо кабинета директора — тут до жути тихо и не видно привычной очереди из студенток.

Лавиния закладывает прядь густых волос за ухо, но она тут же выскальзывает снова.

— А против женщин и правда до сих пор есть сильное предубеждение?

— Не всегда. Но порой нас заставляют чувствовать себя незваными гостьями. Вот ваш брат совсем не такой, и именно поэтому нам нравится его общество. Не хотите ли посмотреть мою комнату, чтобы иметь представление, какие вещи привезти с собой?

На самом деле Марианне хочется сказать, что женоненавистничество подобно мышам, которые прячутся под половицами в пасторском доме: их вроде бы и не видно, но они никогда не уходят далеко. Предстоящие дебаты — уже достаточное тому подтверждение. А на прошлой неделе в «Изиде» была опубликована карикатура под названием «Будущее»: общая комната в женском колледже, битком набитая младенцами, колясками и детскими игрушками. «Изида» и подобные ей студенческие издания в одном выпуске порицают студенток Оксфорда как чопорных старых дев, а в другом, через неделю, — как легкомысленных охотниц за мужьями. Женщин высмеивают за то, что они слишком некрасивы или слишком привлекательны, слишком слабоумны или слишком прилежны. Их критикуют за нарушение правил, за рабское подчинение правилам, за расточительное использование средств университета, за готовность довольствоваться крохами. За то, что из-за них в Оксфорд поступают «не те» парни, а «тем» приходится идти в Кембридж. Правда в том, что для некоторых мужчин ты никогда не будешь достаточно хороша. Однако изливать сейчас свое разочарование перед бедной Лавинией — это совсем лишнее.

Девушки выходят в западное крыло и поворачивают направо, в восьмой коридор. Когда они приближаются к двери Отто, та резко захлопывается, будто от удара ногой, и Айвор Новелло начинает вопить на полную громкость. В каком-то смысле для Марианны это облегчение —