Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков

Понимая, что сейчас они будут схвачены, капрал с ноги выбил хлипкую дверь и сбил с ног не ожидавшего нападения солдата. Красноармеец на мгновенье опешил. Винтовка выстрелила куда-то вверх. Не дожидаясь, пока их поднимут на штык, американцы опрокинули фонарь и в кромешной темноте прыгнули в окно, выбив переплет рамы. Поднялась страшная кутерьма. Воспользовавшись суматохой, дафбои бросились прочь по направлению к лесу и болоту. Их легко можно было бы найти по следу, но красные не захотели покидать теплый дом и тем самым спасли жизнь двум солдатам армии США.

Всю ночь и весь следующий день капрал и рядовой бродили в зарослях, согреваясь только движением. Наконец, солдаты нашли знакомый им ручей, который протекал между форпостом и базой, и в итоге пришли в Высокую Гору на позиции своей роты. Руки и ноги обоих были обморожены, парни нуждались в срочной медицинской помощи, но, главное, они были живы.

Участник событий с американской стороны потом с горечью напишет в мемуарах: «Мы напрасно ждали еще семнадцать человек, считавшихся пропавшими без вести в тот день. Надежда увидеть их живыми постепенно таяла, как снег на полу крестьянской избы. Ожидание было напрасным. Эти семнадцать парней умерли, и с тех пор ни одного известия об их судьбе не пришло из Северной России. То, что они погибли – вне сомнения, но это все, что мы знаем об этих людях».

Литературный талант одного из американцев впоследствии позволил ему поэтично описать даже скорбную процессию убитых и раненых в Усть-Паденьге янки:

«Колонна саней, груженных урожаем войны, отправилась вдаль, оставляя после себя резаный, как рана, след полозьев, и вскоре скрылась из виду – с глаз долой. Это случилось незадолго до того, как мы точно также должны были пройти этим же белым путем – тихо, безмолвно, со страданиями и с жатвой смерти на руках».

После прямого попадания в полевой госпиталь, гибели военного врача, санитаров и пациента от британского командования пришел приказ отступать. Позиции в Усть-Паденьге были оставлены американской пехотой и русскими казаками.

Поражение на этом участке фронта имело серьезные последствия. Дорога на Шенкурск оказалась открыта. Колонна большевистских войск под командованием Филипповского задачу командования выполнила.

В штаб полковника Шармана в Березнике пришли и другие тревожные сведения. Большая группа солдат противника появилась в районе деревни Сергиевской и угрожала перерезать дорогу из Шенкурска на Двину. Британское командование в городе не знало, что где-то в лесах между Шенкурском и Коношей затерялась еще одна большевистская колонна под командованием Гайлита. Она должна была ударить с другого фланга и замкнуть окружение города.

Командующий Двинской колонной канадский полковник Шарман вызвал командира летного отряда и приказал произвести воздушную разведку в районе Шенкурска, чтобы окончательно прояснить ситуацию. Британские наблюдатели в то время летали с русскими пилотами. Один из таких экипажей, состоящий из легендарного русского летчика капитана Александра Казакова и молодого наблюдателя англичанина Фрэнка Шрайва, того самого, что оставил потомкам свои воспоминания о службе на Севере России, должен был выполнить задачу.

В мемуарах британца подробно описан этот полет.

«23 января 1919 года. Четверг. Сегодня вечером я прибыл к полковнику Шарману, который является старшим офицером союзных сил на Двинском фронте. Командир авиаотряда капитан Казаков тоже был там.

Полковник обрисовал нам ситуацию на фронте под Шенкурском, дело там обстояло весьма серьезно. Боло собрали значительные силы, бросив их на штурм города, который они уже почти целиком окружили. Наши силы были слишком малы, чтобы оборонять Шенкурск в течение длительного времени. Нас попросили проверить все дороги, ведущие в город, чтобы определить наиболее безопасные маршруты для эвакуации наших войск в Березник. Казаков по своему опыту полетов хорошо изучил и знал эту территорию».

Летчики – народ веселый, и своим машинам они часто дают смешные имена. Аппарат «Сопвич», на котором предстояло совершить полет они в шутку называли «Сопа, полторы забияки».

– Загрузите полный комплект бомб и побольше дисков к пулемету Льюиса, – скомандовал механикам Казаков.

– Разве у нас не разведывательный полет? – Спросил его наблюдатель Шрайв. – Зачем столько лишнего веса?

– При возможности сбросим все это большевичкам, – Казаков поправил аккуратные вощеные усики, – это эффективней, чем разбрасываться никчемной макулатурой.

Капитан имел в виду агитационные листовки, которые пилотов заставляли сбрасывать над территорией противника. Летчики слабо верили, что листовки способны распропагандировать солдат противника. Они вообще недооценивали фактор убеждения, ведь перебежчиков среди пилотов были единицы.

– Нам предстоят посадка на льду Ваги у Шенкурска и доклад о положении дел, садиться лучше без боекомплекта, – осторожно сказал ему Шрайв.

– Так и будет, лейтенант, – улыбнулся Казаков.

– Погода ясная и холодная, температура воздуха около тридцати градусов ниже нуля. Надеюсь, что нас ждет удачный старт, – рапортовал Шрайв.

– От винта! – Скомандовал командир экипажа.

Дальнейшая история этого легендарного вылета известна со слов британского пилота-наблюдателя.

«Возможно, Казаков ошибся в тот момент, когда, установив безопасный маршрут эвакуации шенкурского гарнизона, решил, что заодно можно бомбардировать пушки большевиков, которые вели огонь. Он приказал мне проверить бомбы, которые не были закреплены в секциях, а покоились у меня под ногами. Я вытащил пару из них и положил к себе на колени в ожидании, когда Казаков даст команду на сброс. Через версту я увидел поляну в лесу, приблизившись к которой, мы разглядели на ней пушку и два домика. Мы летели на высоте шестидесяти метров, поэтому первую бомбу я прицельно бросил через борт самолета над ближним краем поляны, а вторую – немедленно, вслед за первой. Черт побери, одна бомба взорвалась с недолетом, а следующая – с перелетом.

Капитан Казаков пошел на второй круг. У меня в запасе были еще две бомбы, и, когда самолет развернулся носом на цель, я был наготове. Бросив первую, я вдруг увидел двух солдат перед домиком. Один из них уже взвалил на плечи пулемет, а второй открыл огонь. И в тот же миг я ощутил дробный стук пуль по нашей машине. Я поспешно бросил за борт четвертую бомбу и схватился за свой пулемет, целясь в людей на земле.

«Льюис» сделал всего лишь один выстрел и замолчал, словно замороженный. Пулемет заклинило. Я повернулся к Казакову, он жестом показал мне опуститься на место, что я и сделал. Невдалеке нам был виден Шенкурск, через минуту мы сели на лед Ваги, скользя по замерзшей реке. Перед этим Казаков выключил зажигание, и самолет с молчащим мотором коснулся льда.

Я обернулся назад, чтобы что-то сказать летчику, но тут у меня все