Тиран Рима - Саймон Скэрроу

слишком раннего лета, поднялось до точки кипения. Дождя не было больше месяца, и накопившаяся в сточных каналах вонища, поднимаясь из люков, будто оседала на каждом здании, заполняя каждую улицу, так что каждый вдох напоминал о грязи, в которой живёт народ. Казалось, будто над Римом тяготеет проклятие, и сами боги отвернулись от города. Летний мор, ежегодно уносящий стариков и слабых, в этот раз был куда свирепее, и каждый день сотни тел увозили на захоронение в бескрайние некрополи вдоль дорог, тянувшихся прочь от Рима. Дым погребальных костров поднимался тонкими струями к суровому лазурному небу без единого облачка.

Внутри городских стен те, кто мог, избегали улиц и открытых мест в самые жаркие часы дня. Бездомные укрывались в тени пыльных деревьев среди выжженной травы общественных садов, отдыхали или спали, пока не спадал невыносимый зной. Лишь богачи могли позволить себе передышку, уезжая из Рима в усадьбы на прохладных холмах или на приморские виллы. В другое время и Нерон последовал бы их примеру, но угроза в городе была столь ощутимой, что его советники, включая Катона, убедили его остаться в столице, чтобы народ видел, что и он разделяет их тяготы.

Но всё это было не более чем жест доброй воли: дни Нерон проводил под тенями тентов, натянутых над дворцовыми террасами и садами, растянувшись на мягких ложах, пока рабы обмахивали его опахалами и охлаждали ему горло смесью воды и вина, остуженной льдом из кладовых глубоко под дворцом.

Когда май подходил к концу и жара не думала отступать, Катон и Макрон направились во дворец на ежедневное совещание, которое Цезарь проводил, чтобы отслеживать положение с зерном и настроение в народе. День уже выдался длинным. Городские когорты арестовали больше пятидесяти человек после того, как огромная толпа собралаcь у дома торговца, про которого ходили слухи, что он прячет зерно. Толпа смела телохранителей, ворвалась в его дом, перебила самого торговца, его жену, детей и почти всю прислугу. Когда Катон явился с Макроном и двумя центуриями, чтобы окружить дом, погромщики всё ещё занимались грабёжом. Арестованных отвели в переполненные камеры Туллианума – ждать своей участи.

Держа шлемы под мышками и обливаясь потом, оба офицера поднялись по пандусу от Форума ко дворцу.

- А это точно обязательно, чтоб я с тобой тащился? - проворчал Макрон. Он устал, скис от жары и мечтал поскорее попасть домой – к жене и дочери. После столкновения с Буллоном он опасался за их безопасность. - Не думаю, что в этом сборище я скажу что-то, чего ты сам не можешь сказать за двоих. Да и вообще, после той истории во время шторма я бы предпочёл затаиться.

- Мне нужно, чтобы ты был рядом. Нерон знает твою физиономию и вспомнит, как ты спас ему жизнь несколько лет назад.

- Ты тоже тогда немалую роль сыграл, парень.

- Тем лучше, - отозвался Катон. - Значит, у нас будет вдвое больше шансов, что он посмотрит на нас благосклонно. И потом, если со мной что-нибудь случится, ты должен будешь сразу сообщить Клавдии. Не хочу, чтобы она или Луций оставались на вилле, если люди Нерона внезапно явятся конфисковывать имущество.

Макрон бросил на него сомнительный взгляд.

- Думаешь, дело может дойти до этого?

- Кто ж его знает… Пока Нерон считает, что я ему нужен, я в безопасности. Но так будет ровно до тех пор, пока кто-нибудь не нашепчет ему что-нибудь против меня.

- Кто-нибудь вроде Тигеллина или Поппеи?

- Именно. Или пока ему не понадобится козёл отпущения, которого можно швырнуть толпе. В любом случае, ощущение такое, будто живу за одолженное время. Так что, если со мной что-то случится…

- Я сразу передам весть Клавдии, - пообещал Макрон, - прямо после того как найду лучшие кувшины в твоём винном погребе и опустошу твой денежный сундук.

Катон тяжело, но терпеливо вздохнул.

- Приятно знать, что меня будут так скорбно оплакивать.

Преторианцы на посту пропустили офицеров во дворец, и Макрон, который не был здесь много лет, поразился контрасту между нервозной, взведённой атмосферой улиц и упорядоченной роскошью окружения Нерона. Вонь трущоб, облепивших дворец, здесь перебивал сладкий запах благовоний, струившийся из небольших блюдечек, подвешенных среди стоек с масляными лампами. На мгновение это показалось приятным, но слащавый, приторный аромат быстро стал почти таким же отвратительным, как всепроникающая вонища города снаружи.

Убранство, которое Макрон помнил ещё со времён Клавдия, сменилось пёстрыми настенными тканями и золотыми росписями, щедро украшенными дорогими золотыми и лазуритовыми вставками. Казалось, у императора был ненасытный аппетит на золото, при полном отсутствии понимания того, что подобное богатство скорее кричит о безвкусице, чем свидетельствует о тонкости.

Их остановили перед одним из входов в личные покои Нерона – некогда это был целый кластер больших аристократических домов, возведённых ещё во времена Августа. С тех пор преемники перестроили их в единую роскошную резиденцию, которая любому гостю казалась настоящим лабиринтом.

- Цезарь приказал советникам явиться к нему в перистиль, - пояснил опцион преторианцев. - Я пошлю человека, который проводит вас. Но сначала… - он указал на маленький стол, на котором лежало несколько ремней и кинжалов.

Катон и Макрон сдали оружие и прошли досмотр, после чего их провели внутрь. Они проследовали по нескольким коридорам и вышли в вытянутое открытое пространство – уменьшенную копию Большого цирка, шагов пятьдесят в длину и двадцать в ширину, с тенистыми нишами по периметру. В одних стояли статуи, в других – лавки, где-то были расставлены горшки с растениями. Пол открытой площадки был вымощен плитами. На дальнем конце возвышалась изогнутая подпорная стена метров семь высотой.

Под большим навесом находилась приподнятая платформа, и Катон различил на ней Нерона и Поппею, возлежащих рядом на ложе. Ниже, на табуретах, сидела небольшая группа мужчин. Из дальней ниши доносились звуки флейты – тонкие, чистые. Он заметил стройного юношу, который играл на инструменте за спиной Нерона.

Когда они подошли ближе, Макрон тихо присвистнул.

- Видишь? - пробурчал он. - Вон там, слева.

Катон заметил женщину, сидящую в тени одной из ниш. Это была Октавия. Она сидела неподвижно, чуть опустив голову и сложив руки на коленях.

- Что она здесь делает? - прошептал Макрон. - Я думал, Нерон с ней уже покончил.

- Я тоже так думал.

Нерон поднял взгляд, заметив приближающихся троих. Он слегка нахмурился, узнав Катона, и мельком глянул на Макрона. Затем выпрямился и окликнул.

- Вы опоздали, префект Катон.