Записки времён последней тирании. Роман - Екатерина Блынская

– Мне нехорошо, что я обманываю её. Но сердце жаждет насладиться настоящим. Не знаю, чем порадовать её за то, что она делает для меня.

– Погляди на матрон и сходи в Верхние лавки к мастеру Поллиону. Он знает толк в женских обаяниях.

Сенека, покрывая Нерона сам стал заговорщиком против Агриппины. Нерон только позже понял это. Змей может вырастить только змеёныша, и никогда не мышь.

Ткани на платья, камеи и геммы, диадемы и золотые заколки, парики, идущие к её светлой коже в веснушках, перстни с аквамаринами, повторяющими цвет её глаз, всё это Нерон покупал и заказывал со мною вместе, тайно и неслышно откладывая государственные дела.

– А ты помнишь, как она хотела сесть рядом со мною, когда я принимал армян? А как она подслушивает мои разговоры, читает мои указы прежде меня, предлагает мне девок? Она хочет сделать меня несчастным, чтобы я не лепил, не пел и не сочинял, а только слушал сенаторов, посещал магистраты и лупал глазами, вникая в доклады консулов, преторов и последних курульных эдилов. Я сам понимаю, что мне придётся держать Рим, как коня на коротком недоуздке то и дело окровавливая рты зарвавшимся. Я буду, я смогу, но теперь мне хочется покоя и тихого ветерка в занавесях нашего дома.

– Я не твоя жена и не смогу составить тебе счастье… К тому же, есть Октавия, которая должна принести тебе наследников.

– Ты станешь моей женой, если я того пожелаю.

– Легче кинеду стать консулом, чем вольноотпущеннице царицей!

– Ты не можешь утверждать, что плохо меня знаешь. Поэтому я сделаю тебя своей женой!

И снова он целовал меня нежно, как розу, предназначенную на алтарь Манам.

Агриппина не приняла дары сына. Она ещё больше разозлилась, что он пытается подкупить её. Дары оказались в моих ларях, надёжно спрятанные.

Как только я объявила Нерону о том, что снова жду ребёнка, он исчез на несколько месяцев, стеная о том, что должен пережить это горе в одиночестве.

В Малые Квинкватрии я снова спустилась в Субуру, чтобы удалить неугодное Цезарю дитя из своего рабского чрева…

13

– Алё… Анжела… приедь, пожалуйста… Мне очень нужно… Я кажется, попал в неприятность.

– Ты дома? А Тамара?

– И… Тамара дома…

– А…

– Она нам не помешает, она …она спит…

– А… Спит?

– Спит, да. Наверное, выпила реланиум…

– Она пьёт снотворное? – и через несколько секунд Анжела поняла всё.

– Я сейчас беру такси и еду.

– Давай, давай… Только поднимайся пешком, зайди с лестницы. Я так думаю…

– На одиннадцатый этаж???

– Да!

Платон шептал оглушительно, ужасно. Анжела поняла, что случилось нечто необычное. Она много раз представляла себе, как это будет, это самое нечто. Как она поведёт себя, как он поведёт себя.

Она накинула платье и кардиган, сделала из волос лисий хвост и выскочила из подъезда.

Первое же такси с зелёным огоньком остановилось на улице.

– Мне на Ломоносовский. – сказала Анжела.

Нерусский таксист помотал головой. Он не знал русского.

– Сакажите нафигатору… – и протянул ей навигатор в лицо.

– Ломоносовский проспект, дом пять. – сказала Анжела дрожа всем телом.

– Маршрут проложен.

Такси, жужжа, понеслось по более – менее спящей Москве.

***

– Ты посмотри, какие следы ты оставил! Посмотри! О, Боже мой! И что делать! Что делать!

– Я не знаю… Я думаю… вынести ее по лестнице…

– Ты с ума сошёл!

– Ну, может, я даже не знаю…

– Послушай, но ведь тебя видела консьержка!

– Видела.

– И что теперь то!

– Не знаю.

– Чего ты мямлишь! Не знаю! Не знаю!

– Слушай, а давай… Ну, уедем.

– Ты идиот!

– Давай тогда… может, сожжём квартиру?

– Да? А если дом загорится? Нет, это отменяется.

Можно только одно сделать…

– Что? Да что же!

– Сделать вид, что это сделал кто -то другой, а тебя в это время не было дома. Для этого ты и я выйдем… Я оденусь Тамарой… Да…

– Да она же такая огромная!

– Слушай, Платон! Я почти заслуженная артистка России.

И Анжела и Платон сидели над телом Цезии Третьей нимало её не жалея. Они пребывали в состоянии шока и жаление умершей было тут не к месту.

– Я так и знал, что так будет. Ведь убить жену это… это… Моя жизнь такой плохой спектакль, такой предсказуемый! Сюжет прост, до тошноты. Просто до тошноты. Она сказала, что этот Дима…

– Карпенко?

– Он. Он будет вторым составом Нерона играть.

Анжела потупилась. Она, как завлит и одна из исполнительниц небольшой роли в пьесе, которую долго сочиняла после того, как Кузе понравилась её книга про Нерона и Актэ, знала всё давно. – Платон запускал дрожащие пальцы в свои уже не очень густые, чуть вьющиеся волосы, которые сегодня с утра Анжела с такой любовью накручивала на свои тонкие пальчики. Ещё утром они смеялись, после ночи, после странного единения, какого не было давно, и вот впереди что-то сломалось, словно судьба подрезала красивую стихотворную строфу одним ударом по клавиатуре.

Получается «уффф» или какая – нибудь « фыва»

И тюрьма, и серые годы в разлуке, и отчаяние, и этот труп, некрасивый труп в зелёных тапках.

– Ты знала, что она меня собирается менять? – спросил Платон с неожиданной хрипотцой в голосе.

– Знала… – выдохнула Анжела.– Может теперь ты, наконец, успокоишься… Платон! Ты уже не подходишь на эту роль. Давай будем честны.

Платон упал Анжеле в ноги и замер.

– Это всё, это всё…

– Ну, что ты… будут ещё роли…

– Анжела, десять лет я этим бредил… с того момента, как ты подсунула мне свою проклятую книжку!

– А что… обычная книжка. Местами чушь… куча провальных глав. Сопли и слюни. Куча слов, которые никто не знает. Картибулы, ланисты, октафоры… Немодная хрень! Хрень!

И Анжела улыбнулась.

– Я мечтала… я тоже мечтала прославиться этой книжкой. И всё… зачем? Низачем. Что касается Кузи, я тебе правду скажу, успокойся уже… всё, успокойся! Она Димку давно любит. И « Золотой Дом» я писала под него.

Платон сжал рукой край рубашки Анжелы так сильно, что костяшки лучевых костей поголубели.

– Ты сука, ты предатель.

– А ты убийца.– ответила Анжела равнодушно.

Впрочем, она и не ждала ничего другого.

– Платон… эй, Платон. Нам надо это… избавиться от трупа… Блин, как это по – киношному звучит… Послушай, давай сделаем так… Ты выйдешь через консьержку, а я по лестнице.

– Там нет камер, да… – отмирая, пролепетал Платон.

– И потом ты вернёшься и вызовешь полицию. Давай я заберу её цацки, драгоценности, давай? Разнесём тут всё, хорошо? Как будто вас обокрали. Ты согласен?

Платон закивал головой. Он сейчас отчётливо представил себе всё, что может с ним произойти.

– А ты ещё не видишь недотыкомку? – напряжённо спросила Анжела тихо, отводя руки Платона от головы.– Нет? Не видишь?

– Кого?

– Мелкого беса.

– Нет, не вижу. Зато вижу огромное количество других крупных бесов и они все латинского происхождения.

– Ох… – вздохнула Анжела.– Это Кузя виновата. Да и я… дура… Ладно, давай сейчас тихонько начнём громить квартиру.

– Да… Давай, я сварю кофе и потом начнём. Мы не пили кофе сегодня.

Анжела почесала шею.

– Мы такие уроды с тобой… Ты согласен?

– Согласен, хотя Цезия Третья считала, что я очень хорошо о себе думаю.

– Перестань называть её Цезией Третьей, а то как – то попахивает таблицей Менделеева.

– Главное, пока не ею.– воспалённо хихикнул Платон.

***

Необходимо было срочно что – то делать. Скрыться, спрятаться, замести следы.

Анжела и Платон придавленные мыслями о предстоящем кошмаре сидели на кухне, выключив свет.

– Может, она ещё живая? – спросила Анжела.

– Ты что, дурочка? – спросил