Королева Парижа. Роман-фантазия о Коко Шанель - Памела Биннингс Юэн

Война слишком сложная тема, чтобы размышлять о ней. Коко будет цепляться за то, что поможет ей выжить. В конце концов, она всего лишь женщина, а еще модельер и парфюмер. Что она может поделать с войной? Хорст что-то прошептал ей на ухо, и Коко улыбнулась. Она намерена получить удовольствие от этого вечера. Ей необходимо сохранить энергию для того, чтобы сосредоточиться на поисках Андре, а когда он будет в безопасности, она начнет битву с Пьером.

«Делай по одному шагу вперед, как учил Бой».

Чтобы выжить, она должна оценивать любого человека, с которым она сталкивается, и любое событие только с точки зрения того, как они влияют на Коко Шанель.

Она огляделась и повеселела. Из угла, где стояло фортепьяно, за которым сидел пианист, доносилась музыка. Свет был приглушенным, люди ходили по залу и общались, вели приятные разговоры, еда и вино были лучшего французского качества. Был уже конец июля, но после начала оккупации практически ничего не изменилось. Люди в этом зале выглядели довольными и дружелюбными. В отличие от слухов все это было реальным.

Хорст остановился, чтобы поговорить с другим офицером. Коко его ждала. За пределами Парижа, вполне вероятно, было темно, но атмосфера на этом званом вечере была приятной. Она посмотрела в сторону бара, ища знакомые лица.

Так, там были Симона Синьоре и Морис Шевалье. Возможно, он будет петь. Морис встретился с ней взглядом и помахал рукой. В эту минуту мужчина, стоявший рядом с ним, повернул голову в ее сторону, и Коко вздрогнула. Барон Ганс фон Динклаге вернулся в Париж. И стал еще красивее, чем она его помнила.

Динклаге улыбнулся, увидев ее. Сказав что-то своим друзьям, он направился к ней.

Ее удивление привлекло внимание Хорста, и он проследил за ее взглядом.

– Знакомый?

– Да, старый друг. – Она покосилась на него. – Вы знакомы с бароном фон Динклаге? Он был специальным атташе вашего посольства, когда я в последний раз видела его в Париже. Возможно, вы знакомы?

– Мы встречались.

– Я гадала, куда он пропал. Давненько я его не видела.

– Прекрасная Коко! – произнес Динклаге, беря ее за руки и наклоняясь к ней, чтобы расцеловать в обе щеки. От него пахло морской солью и солнцем Лазурного Берега, и этот запах напомнил ей о прошлом. – Я надеялся встретить вас здесь. – Он отступил на шаг назад и повернулся к Хорсту. – Приветствую и вас, полковник Экерт.

Тот кивнул.

– Здравствуйте, фон Динклаге.

Коко коснулась пальцами шеи, изучая своего старого друга. Она, как и их окружение, называла его Шпац – Воробей.

– А где же ваша жена? Где Каци? – Прежде чем он успел ответить, Коко повернулась к Хорсту и объяснила: – Ганс и его жена часто гостили у меня в «Ла Паузе», это мое убежище на побережье недалеко от Канн.

– Я полагаю, Каци сейчас в Испании, – ответил Шпац. После короткой паузы он добавил: – Мы развелись. – Не дав Коко возможности засыпать его новыми вопросами, он улыбнулся Хорсту. – Мы, немцы, полагаем, что покорили этот город, но на самом деле это Коко и Париж покорили нас.

– Мадемуазель Шанель… Коко… и я только что познакомились. И вы совершенно правы. Она очаровательна, как мы и ожидали. – Повернувшись к Коко, Хорст кивком указал на бар. – Я вернусь с шампанским.

Когда полковник скрылся в толпе, Шпац подошел ближе.

– Дорогая, как замечательно встретить тебя здесь. Мы так давно не виделись. – С легким смешком он наклонился к ней. – Мне следовало догадаться, что ты не уедешь из Парижа. Если я не ошибаюсь, в последний раз мы были вместе на мысе Антиб. И в тот вечер ты взъерошила кое-какие королевские перышки.

Коко подняла бровь и улыбнулась.

– Да, верно. Насколько я помню, мы ужинали с Дэвидом и Уоллис. – Она похлопала его по руке. – Но, знаешь ли, это по твоей вине мы оставили их в одиночестве. Именно ты за ужином предложил искупаться в полночь.

– Я?! Это была твоя идея!

– И в результате все оказались в воде в вечерних нарядах.

– Все, кроме Виндзоров. – Он взял ее руку в свои. – Герцог воспринял это нормально, а вот герцогиня была в ярости.

– Да уж, Уоллис сильно напряглась, хотя мы с ней потом помирились. Как бы там ни было, мое красивое платье со стеклярусом было безнадежно испорчено.

Динклаге пожал плечами.

– Сшей новое. – Он поднес ее руку к губам и посмотрел ей в глаза долгим взглядом. – Хорошие были времена. Вечера, которые ты устраивала. И летние балы в Каннах.

– Помнишь новогоднюю ночь в Монте-Карло? Все были там – Дэвид и Уоллис, ты и Каци, Пикассо, Серж Лифарь…

– Да-да, тот танцовщик из русского балета.

– И моя подруга Мися Серт.

– Сто лет не видел Мисю!

– В тот вечер она проиграла в казино целое состояние. Это было сразу после того, как она вышла замуж за Хосе Марию Серта. А когда поднялось солнце, мы все ушли из казино и забыли там бедного Пабло. Ты помнишь? – Она положила руку ему на локоть. Они вместе рассмеялись, но потом Шпац сразу стал серьезным.

– Давай выбираться отсюда, Коко. – Он на мгновение умолк. – Или ты что-то обещала Хорсту Экерту?

Она лишь на мгновение заколебалась.

– Нет, я только что познакомилась с полковником. – Руки у Шпаца были мягкие, а не жесткие, как у солдата. На Коко накатила волна ностальгии. Так мало старых друзей осталось вокруг.

На лице Шпаца появилась загадочная улыбка, как будто он подумал о том же. Коко просунула руку ему под локоть. Почему нет? Полковник без труда найдет кого-нибудь другого, с кем выпить по бокалу шампанского. Шпац повел ее к двери. Внизу их ждал автомобиль Коко.

– В «Риц», – сказал Шпац Эвану, как только они сели в «Роллс-Ройс». Откинувшись на спинку сиденья, он повернулся к Коко. – Я остановился в «Лютеции», но бар в «Рице» намного оживленнее.

И в «Рице» меньше чужих глаз, по крайней мере, для Шпаца. В отличие от «Рица», «Лютецию», как и несколько других крупных отелей Парижа, немцы заняли не только для жилья, но и разместили там административные и дипломатические штабы.

Шпац должен был на другой день отправиться в Берлин, как он объяснил Коко. Но когда он вернется в Париж, найдет себе место для постоянного проживания.

– Это должен быть «Риц», – сказала Коко. «Риц» – это луна для звезд немецкой элиты. Она смотрела по сторонам, пока Эван подъезжал ко входу в гостиницу. Перед дверями были сложены мешки с песком, каждый входящий должен был предъявлять документы охране. Коко ничего не имела против мешков с песком или охранников. Она слышала, что парижане все еще кипят от негодования. Вспоминая забастовку рабочих-коммунистов, устроенную несколько лет назад, она