Три истории на моих поминках - Евгения Захарчук

нет ли кого на соседних балконах, кто потом на меня настучит. Курила минуты три, сердце разгонялось от волнения, голова чуть кружилась, желанное удовлетворение не приходило, но я все равно докуривала сигарету до конца. Потом надо было как-то похоронить окурок. Я выбрасывала его в мусорное ведро, старательно заматывая в туалетную бумагу: пусть маскируется под использованный тампон. Проветривала квартиру, втирала ароматизированное мыло в ладони. Пыталась вернуться к делам, но мысль о спрятанном окурке не отпускала, и я все-таки шла выносить мусор, на всякий случай. Час суеты вокруг одной сигареты, от которой я не получала удовольствие, слишком занятая заметанием следов.

Я не хочу нагнетать, не хочу, чтобы таймер, отстукивающий минуты до отъезда в моей голове, прорвался наружу и занял все пространство между нами. Вели бы они себя по-другому, если бы понимали, что я не планирую приезжать в ближайшие годы?

Я мну сигарету в руках и злюсь, что сорвалась и купила дурацкие сигареты, я прокатываю сигарету между пальцев, и незажженный табак сыпется на землю. И немного мне на пальто.

Хотела бы я, чтобы они вели себя по-другому? Наряжались к моему приезду так, как одеваются, когда приезжают гости? Готовились и накрывали стол? Жили, ожидая меня?

Бабушка с дедушкой давно не знают, что происходит в моей жизни. Об их жизни я тоже слышу урывками. Ели суп. Сходили в магазин. Смотрели концерт по телевизору.

Я вытаскиваю из пачки одну сигарету за другой и с силой, до разрыва тонкой бумаги, перетираю их между пальцами.

Три часа до автобуса.

— Ваша кошка меня совсем не уважает, — жалуюсь я. — А ведь это я ее сюда притащила.

— Да ты мамка-кукушка просто, принесла нам и не появляешься, вот она и не привыкла к тебе.

— Мстит, короче.

Я мрачно смотрю на затаившуюся под креслом шипящую на меня кошку. Кошка ждет, пока я перестану сидеть, поджав ноги. Опущу их на пол, а она выскочит и вцепится в мои ступни зубами. Зачем нападать, если я даже не провоцирую?

Бабушка с дедушкой сидят по разные стороны от меня.

Бабушка просит:

— Ну расскажи, как тебе живется в Германии?

Мы ходим по кругу. Но в первый день она задавала этот вопрос бодро и кокетливо, а теперь — жалобно и тоскливо.

— А вы приезжайте — и увидите сами.

Я бы хотела, чтобы они увидели, как в марте расцветают магнолии и сакуры во дворе. Может быть, даже застали бы тот редкий момент в апреле, когда нежданный снег выпадает на раскрывшиеся розовые бутоны и мой припаркованный у дома велосипед, а на следующую ночь тает под натиском солнца. Чтобы попробовали чай, который я выставила в стеклянных банках на кухонных полках. Я бы хотела, чтобы бабушка посоветовала, стоит ли пересадить папоротники в спальне в горшки побольше. А дедушка подсказал, как провести проводку для люстры в гостиной.

— Ну чего ты все шуткуешь, расскажи действительно.

— А почему сразу шуткую?

— Да куда мы поедем, ты чего? Мы старенькие уже.

— Это вы сами про себя придумали.

— Нет, ну правда, расскажи нам.

— А что рассказать-то? Я же и так рассказываю. Когда ездим куда-нибудь, кидаю в чат фотки. Елку наряжаем дома — тоже вам отправляю. Как-то так и живем. Вас конкретное что-то интересует?

— Нас все интересует. Как вы там время свободное проводите?

Ходим на концерты малоизвестных левых панк-групп. На протесты против набирающей обороты ультраправой немецкой партии. На читки свежих русскоязычных пьес. Я зову домой подруг, и они просят меня научить их красиво крутиться на пилоне.

— Ездим куда-нибудь, ходим в кафешки, с друзьями видимся. На велосипеде катаемся. Кино смотрим.

— Ну а как вы, например, кино смотрите?

— Да так же, как и раньше. Дома или в кинотеатре.

— Но вы же в кинотеатре ничего не понимаете.

— Да вроде понимаем.

— Ну а скажи, а мигрантов у вас много там? — подключается дедушка.

— В смысле? Ну я вот, например, точно есть.

— Да не ты… Черные мигранты есть?

— Да, а что?

— А кем они работают?

— Без понятия. В банках, наверное, и консалтинге.

— Но инженеров среди них нет?

— Откуда я знаю? Господи, как это относится к моей жизни?

Я не успеваю заметить, как с каждой фразой раздражаюсь все сильнее. Бабушка с дедушкой рисуют в голове катастрофичные картины о том, как я на самом деле несчастлива где-то там, на недостижимом куске планеты. Я набираю воздуха, чтобы на одном дыхании выдать:

— Я живу в центре города, из дома выхожу, а вокруг все красивое, у нас безопасный район, курьер оставляет посылки прямо в подъезде на лестнице, новый телевизор в коробке может на лестнице тебя неделю из отпуска ждать, никто его не возьмет, мы много путешествуем, у нас друзья, я себе здесь не могла позволить такое качество жизни, я живу, путешествую, я не умираю с голода, у меня все хорошо, правда хорошо, и дома у меня классно, а вы и убедиться своими глазами не хотите, и на слово мне не верите, придумываете, что у меня плохо, а у меня все хорошо.

Весь этот монолог звучит как ускоренное дважды голосовое сообщение, и бабушку с дедушкой ошарашивает мой напор. Мне мгновенно становится неловко за то, что из меня вырвалось, потому что это совсем не то, о чем я хотела говорить. Я спрашиваю немного жалобно:

— Ну правда, может, подумаете о том, чтобы сделать загранпаспорт, приехать, посмотреть? — Этот вопрос, теперь заданный серьезно, сразу кажется мне глупым. Я мысленно вырезаю бабушку с дедушкой, сидящих сейчас у себя в гостиной, и вклеиваю их сначала в полуторачасовое такси до аэропорта, потом в узкие кресла первого самолета, второго самолета, я представляю их растерянными в аэропорту на ночной пересадке, пытающимися понять, что значат таблички навигации на английском языке, а потом уснуть на неудобных металлических сиденьях у гейта. Все это кажется неправдоподобным. Мы не из тех семей, которые сидят на веранде в Европе, безмятежно потягивая неоново-оранжевые апероль-шприцы, а зимой вместе ездят на горнолыжные курорты в Альпы, и уже такими не станем.

— Кош… — грустно начинает бабушка, но я ее перебиваю, с новой идеей, более удачной:

— Мы могли бы встречаться в Турции.

Где-то, куда они смогут долететь прямым рейсом без пересадок. Я бы бронировала нам отель «все включено» на берегу моря, с личным трансфером из аэропорта, чтобы поменьше ходить и не ждать автобус на жаре. Я бы заказывала им адана-кебаб в ресторане, а бабушка говорила бы, что это, конечно, не мясо по-французски, но