Проверка моей невиновности - Джонатан Коу

а также о том, каковы были точные обстоятельства ее кончины. Все это хотя бы ненадолго вытеснило у нее из головы мысли об убийстве Кристофера Сванна. Однако теперь эти мысли вернулись — да еще как. Девять изнурительных часов в очереди оказались, как выяснилось, нисколько не на пользу делу, как Верити на то рассчитывала. Никакого продвижения, никакой ясности. Все те же четверо подозреваемых, трое — с мотивом и трое (спасибо Марку за вмешательство) — возможные объекты Кристоферова загадочного намека. Единственный «четвертый лишний», как ни поверни, — профессор Ричард Вилкс. Но даже тут с жертвой преступления имелась связь: Ричард Вилкс был ведущим специалистом по романисту Питеру Кокериллу, а всего за день до того, как его убили, Кристофер Сванн написал своей старой подруге Джоанне и попросил ее прислать ему страницы из рукописи, где шла речь о посещении Кокериллом их кембриджского колледжа в начале 1980-х. С чего это он? Что надеялся обнаружить? Верити просмотрела содержимое ноутбука Кристофера и прочитала присланные страницы. И они оказались занимательными. В ней пробудилось желание прочесть всю рукопись целиком. А также опросить Кристоферову университетскую подругу Джоанну Мейдстоун. А может, и его приемную дочь. Вероятно, ключ ко всему делу найдется совсем не в девятом номере Ведэрби-холла, а в истории студенческой дружбы, уходящей корнями аж в 1980-е.

Вероятно, настало время навестить Грайтёрн.

12

Пока детектив-инспектор Эссен опрашивала мать и Рашиду, Прим сидела у себя в спальне наверху. Свернулась на кровати лицом к стене и посмотрела три серии «Друзей».

Узнав неделей ранее об убийстве, Джоанна едва ли не тотчас устремилась мысленно к приемной дочери Кристофера. Его сестра Лидия, жившая в Эдинбурге, — единственная близкая родственница, но они с Рашидой были едва знакомы. Джоанна сочла, что правильным и сострадательным будет пригласить Рашиду пожить у них столько, сколько та захочет. С тех пор они как некая семейная четверка пытались справляться с повседневными задачами и вести себя так, будто жизнь по-прежнему имела налет нормальности. Джоанна возилась с приходской канцелярщиной, а Прим продолжала выстаивать свои смены в аэропорту Хитроу, трудясь в команде «Хей! Терияки» — японской сети быстрого питания. Рашида редко покидала свою спальню. Никто не понимал толком, что она там делает, хотя раз-другой, слушая под дверью, Прим улавливала, что Рашида с кем-то разговаривает. Скорее всего, с Элспет, которая собиралась прилететь из Америки на похороны. Между тем шли дни, и все жаждали новостей.

Прибытие ДИ Эссен, таким образом, оказалось событием значительным. Чего она от него ждет, Прим не знала. Но ей в любом случае полегчало, когда выяснилось, что с ней эта жизнерадостная, приветливая, суматошная женщина с седыми волосами и розовыми щечками разговаривать не планирует. И представила, что, когда опросы завершатся, инспекторша уедет и оставит их в покое. А пока в утешенье ей даны были «Друзья», и она могла вновь погрузиться в сладостное избегание, где всамделишная жизнь словно бы растворяется, а на ее месте возникает успокоительный мир кофеен, стильных квартир, остроумных разговоров и материального благополучия, где худшее злоключение, какое может стрястись с кем бы то ни было, — сходить на чуточку неловкое свидание или пролететь мимо продвижения по работе. Первые две серии проскочили — Прим их даже не заметила (в любом случае знала их наизусть), и она уже была на середине двадцать первой серии в сезоне номер пять — «Которая про мяч», — и тут в комнату вошла Рашида и села рядом.

Прим оторвалась от экрана и потеснилась на кровати, но ни она, ни Рашида не заговорили. Просто просидели остаток серии молча. Там Джои и Росс начинают перекидываться в квартире мячом, и занятие это так зачаровывает их, что они уже не в силах остановиться. В некотором смысле сама суть «Друзей». Телевидение как противотревожная терапия.

Последние кадры-под-титрами — монтаж того, как Чендлеру бросают разные предметы и он их все роняет, — обычно рассмешили бы их в голос. Но Рашида в тот вечер казалась еще более притихшей, а когда серия закончилась, Прим впервые заглянула подруге в глаза и увидела там ужасную печаль. Смерть Кристофера она все еще не оплакала. Прим и ее родители обсуждали между собой, не впала ли Рашида в некое отрицание, не поддерживает ли, живя со своей утратой, маску равновесия или даже безразличия. Если оно и так, сегодня эта маска начала трескаться.

— Ты как? — спросила Прим.

Рашида вздохнула и опустила голову на ладони.

— Черт, не знаю. Все это… Меня вдруг и впрямь накрыло. Похоже, я это не выпускала наружу. Может, не лучший вариант, но… обычно как раз то, что надо. А вот сегодня… — Она потерла глаза. — Не знаю, никогда не угадаешь, от чего сорвешься, а? От чего угодно может быть, вот правда. От самой малости.

— Что-то произошло? — спросила Прим.

Рашида выпрямилась и шмыгнула носом, пытаясь собраться.

— Помнишь, я говорила, что одно время получала те мейлы, в которых говорилось, что мне пришло голосовое сообщение? А когда я их прослушивала, там были… Ну, даже не знаю, как это описать. То же, что и дикпики, только аудио, скажем так.

— Да, помню. Но я думала, они прекратились.

— Ну так вот, я еще один мейл получила. Похоже, на прошлой неделе пришел, но увидела я его только сегодня.

— Ох. От того же мужика?

— Я его не открывала.

— Ой, Раш, какой ужас. — Отважившись, Прим заключила Рашиду в объятия и попыталась прижать к себе, но Рашида не отозвалась. Ответного жеста не последовало. — В самом деле надо сообщить полиции.

— У меня сейчас с полицией достаточно всяких дел, вот уж спасибо-то. Это последнее, чего мне надо.

Прим покончила с объятием, уж каким оно там вышло, и отклонилась чуть в сторону.

— Инспекторша тебя уже опросила?

— Да, только что.

— И как?

— Нормально.

— О чем она спрашивала?

— Ой, да просто обычное. Всякое разное о прошлом Криса. — Тут она нахмурилась, словно что-то вдруг открылось ей. — Ей одно вроде как не давало покоя. Как он записывал даты.

— Даты?

— Ну, в смысле, как записываешь даты цифрами. Она хотела знать, он это на американский манер делал или на английский. Сперва месяц или сперва число.

— Странно. И что ты ей сказала?

— Я ей сказала, что и не помню толком, но, наверное, на американский, поскольку он там жил очень долго.

Они задумались над сказанным, но ни той ни другой ничего на этот счет в голову не пришло. После чего Рашида встала, теперь уже более-менее собранная, краткая судорога чувств прошла — или же оказалась надежно подавлена.