Былые дни детей и псов - Сюэдун Чжан

пакостников: ведь как ни крути, а они претендовали на его территорию, а что еще важнее – на его бесценный провиант. Само собой разумеется, он снова задумался над сохранностью сои и кукурузы, это было самое большое богатство, оставленное отцом. Тщательнейшим образом мальчик осмотрел весь чан и действительно обнаружил на самом его дне совершенно незаметную дырочку, как раз такого размера, чтобы туда могла пролезть мышь. Поскольку этот чан был закопан в землю более чем на половину метра, то такого рода открытие очень напугало мальчика. Оказывается, мышиный выводок сидел тут на всем готовом. Хорошо еще, что Лю Хо оказался таким прозорливым, иначе все припрятанное отцом добро рано или поздно съели бы мыши. Мальчик быстро принес со двора подходящего размера камень и крепко-накрепко загнал его в дырку, полностью блокировав вход для воришек. Теперь он снова мог чувствовать себя спокойно.

Многократные набеги мышей напомнили Лю Хо, что те искали пропитание. Он понимал и другое: нет никакой гарантии, что выкопанный отцом погреб не обнаружит кто-нибудь из местных. Если такое случится, ему придется сдаться без всякого сопротивления. Тогда Лю Хо решил, что ему неплохо бы поучиться хитрости у тех же мышей, чтобы при необходимости у него оказалась лазейка наружу, другими словами, чтобы он мог быстро удрать из погреба и при этом остаться незамеченным.

Порода, из которой состояли стены погреба, была вовсе не твердой, в основном перемешанный со щебнем желтозем, так что, окажись в распоряжении мальчика какая-нибудь лопата или мотыга, он тотчас мог бы приступить к работе. Он решил, что начнет копать туннель с самого дальнего угла и проложит его как можно дальше. Было бы идеально, если бы тот выводил куда-нибудь в чистое поле. Ему даже вспомнилась поговорка, которую он слышал от учителя словесности: «У хитрого зайца три норы». И то верно, а чем, собственно, он хуже какого-то грызуна?

Но когда он осторожно выбрался из погреба и принялся обшаривать дом и двор в поисках инструментов, до него вдруг дошло: единственные в их хозяйстве ржавая лопата да видавшее виды жестяное решето были давно отданы государству. К настоящему времени их, скорее всего, уже переплавили в одной из печей, и они превратились в надменный кусок железа. Подумав об этом, он со злобой зарядил себе две оплеухи. Это же надо быть таким идиотом! Едва к нему на порог заявились сборщики утвари, как он тут же, сознательно и добровольно, передал в их руки все, что было железного в их доме. Он словно до смерти боялся, что из-за промедления на них, в противовес активистам и революционерам, навесят гадкие ярлыки. «И на кой черт сдалась эта активность, да и революционным духом сыт не будешь!» – подумал он. В эту минуту Лю Хо негодовал на себя за свою смехотворную бестолковость и чрезмерную активность. Он обыскал все углы, но так и не нашел необходимых инструментов. Он готов был рвать и метать, ему даже кусок в горло не лез. Целый день Лю Хо потратил совершенно впустую. Наконец вечером, когда он снова зашел на кухню, чтобы приготовить еду, его взгляд вдруг упал на стоявший на плите глиняный кувшин. Словно увидев своего спасителя, он едва не сошел с ума от счастья. Обхватив кувшин двумя руками, Лю Хо вознес его над головой и со всей силы бросил на пол.

Кувшин тут же разлетелся на части, при этом результат даже превзошел ожидания мальчика. Словно какой-нибудь питекантроп из учебника по истории, он проявил все свои способности и интеллект, чтобы собственными руками сделать превосходный инструмент. Черепки с острыми краями были в сто раз лучше, чем любое из орудий каменного века.

Так что теперь Лю Хо наконец-то мог пробраться в свой погреб и тайком ото всех начать претворять в жизнь «технику хитрого зайца». В этот вечер у него не нашлось ни одной свободной минуты, чтобы выпить воды и тем более чтобы поесть. Ему казалось, что силы просто переполняют его, инстинкт самосохранения заговорил в нем с такой силой, что впервые в жизни он обливался потом и при этом даже не чувствовал усталости.

27

Ячжоу казалось, что весь он уменьшился до размеров мышонка. Но пусть в душе его мучили всякие тревоги, иногда он все-таки робко да вылезал из своей норки, чтобы прогуляться по округе.

С тех пор как он вместе с матерью съездил на стройплощадку, у него появилось небывалое недоверие к внешнему миру. Раньше малыш всегда представлял, что его папа выглядит на работе величественно, как какой-нибудь герой фильма: уперев в бок левую руку и чуть выпятив небольшой живот, прямой как стрела правой рукой он указывает куда-то вдаль, управляя целым скопищем черноголовых работяг, каждый из которых подчиняется ему, словно солдат своему генералу. Если отцу что-то требуется от подчиненных, то стоит ему лишь шевельнуть губами, как те тотчас выполняют приказ, при этом каждый, как положено, отдает отцу честь и встает перед ним навытяжку.

Однако когда Ячжоу вместе с матерью прибыл на место, он увидел, что реальное положение дел вовсе не таково, а сказать лучше, прямо противоположное. Его папа ничем не отличался от измазанных с ног до головы рабочих: те таскали камни, и он таскал камни, те махали кирками, и он махал киркой, с тех градом лил пот, и с него – тоже. Но возмутительнее всего было то, что находились люди, которые давали указания отцу и то и дело кричали: «Старина Се, позови помощников да разгрузи с ними телегу» или «Старина Се, можно побыстрее, кончай там возиться…». В общем, день-деньской отец крутился на работе, словно волчок, который подстегивают кнутом[26]. Ячжоу не удержался и спросил, что думает по этому поводу мама, но та лишь ответила нечто невразумительное: «Детям этого не понять, на такой революционной работе все равны. И то, что отца постоянно просят сделать то одно, то другое, доказывает то, что он самый работящий и самый талантливый». Однако, что бы там ни говорила мать, по ее глазам мальчик догадался: она обманывает его; в ее словах не было уверенности, к тому же она все время отводила взгляд. На самом деле, как и Ячжоу, мать была полностью сбита с толку, ее тоже охватили беспокойство и переживания. Ребенок прекрасно чувствовал это.

Бай Сяолань уже несколько дней не появлялась у них дома, да и сестра, похоже, перестала ее вспоминать. Из-за этого у Ячжоу появилось очень нехорошее предчувствие.

Когда малыш