Аристотель и Данте Погружаются в Воды Мира - Бенджамин Алире Саэнц

— На самом деле, — сказала Джина, — Я тоже не совсем могу себе это представить.

— Я могу, — сказала Кассандра. И она сказала это с убежденностью. — Кстати, об этом, — сказала Кассандра, — Прямо передо мной и слева Аманда Альвидрес. Она такая же плохая, как и её мать. И она только что заметила нас. Не смотри, Джина. Мы её не замечаем. Она невидима для нас, хотя с таким же успехом могла бы нас фотографировать. Итак, Ари, я хочу, чтобы ты показал мне свои завернутые руки, я собираюсь их поцеловать.

— Ты серьёзно, не так ли?

— Совершенно серьёзно.

— Я боялся, что ты это скажешь.

Я показал Кассандре свои завернутые руки, и она в порыве нежности поцеловала обе мои ладони. Конечно, на самом деле в этом моменте не было ничего нежного, но это не то, что видели все остальные вокруг нас. Ей удалось сохранить самообладание, но я знаю, что ей хотелось расхохотаться.

— Кассандра, ты ужасна.

— Я не ужасна, Сьюзи, я даю той обозревательнице светских хроник кое-что напечатать в её колонке. Мне нужно попрактиковаться в том, чтобы быть актрисой, которой я собираюсь стать.

Я не мог не улыбнуться в ответ на это.

— Ты уже такая актриса.

— Да, но я бы хотела, чтобы мне когда-нибудь за это заплатили.

— Что? Наша дружба — недостаточная плата?

— Ни в коем случае, мистер Мендоса. Но я уверена, ты найдёшь способ отплатить мне за то, что я сделала тебя центром внимания на ланче во время второго урока.

— Именно таким я и хотел быть — в центре внимания.

— О, ты всегда привлекал к себе внимание, — сказала Джина.

— Только потому, что тебе нравилось сидеть одной в углу, это не означало, что ты не привлекала внимания.

Сьюзи рассмеялась.

— Ари, ты действительно думал, что становишься невидимым?

— Ну, да, наверное, я так и думал.

Сьюзи покачала головой.

— Для такого умного мальчика, ты на самом деле можешь быть довольно глупым.

Я хотел сказать ей, что та же мысль приходила мне в голову — и не раз.

Четырнадцать

СТАРШАЯ ШКОЛА.

Учителя.

Студенты.

Некоторые студенты предпочли, чтобы у них не было учителей. Некоторые учителя предпочли, чтобы у них не было учеников. Но из этого ничего не вышло. Где-то на этом пути появились средние школы. Это было место, где встретились страна учителей и страна студентов, где две страны обнимались, сталкивались, конфликтовали, врезались друг в друга, сражались друг с другом, и, благодаря усилиям граждан обеих стран, произошло то, что называется обучением. Я много думал об этих вещах, может быть, потому что моя мать была учительницей.

Я думаю, из-за того, что моя мать была учительницей, я был лучшим учеником. Или, может быть, это было неправдой. Но я точно знаю, что, поскольку моя мать была учительницей, я смотрел на своих учителей с другой точки зрения. Я видел в них людей. И я не знаю, многие ли из моих одноклассников видели их такими.

Думаю, в основном то, что мы узнали в старшей школе, касалось людей, о том, кем они были и что заставляло их меняться, отказываться меняться или быть неспособными измениться. Это была лучшая часть старшей школы. Учителя тоже были людьми. И они были лучшими и худшими из людей. Лучшие учителя и худшие из них, потом учат о людях не меньше, чем ученики в коридоре.

Страна учителей.

Страна студентов.

Страна старшеклассников.

Страна обучения.

Просто потому что у всех были визы для въезда в эти страны, это не означало, что все будут ими пользоваться.

* * *

Одна из моих учительниц только что окончила колледж. Это было её первое преподавательское выступление. Её звали миссис Флорес, и она была удивительно умна. Некоторые учителя были полны своеобразной интеллектуальной энергии. Я думал, миссис Флорес была чем-то вроде ангела. Она была умной как в классе, так и вне его. Она взглянула на мои забинтованные руки и точно поняла, что видит. Но она не смогла удержаться и спросила:

— Ари, ты случайно не подвержен несчастным случаям? — у неё была таблица рассадки, и я не сомневался, что она уже запомнила все наши имена.

— Да, я думаю подвержен. Иногда мои руки сжимаются в кулаки, и кажется, что они принадлежат кому-то другому — и они случайно натыкаются на предметы.

— И даже когда твои руки сжимаются в кулаки и кажется, что они принадлежат кому-то другому, у тебя есть понимание, что твои руки принадлежат тебе и только тебе, верно? И что ты несешь ответственность за все, что они делают? Если ты будешь помнить об этом, то, возможно, твои руки не будут так подвержены несчастным случаям.

— Ну, у меня их не так уж много.

— Один несчастный случай — это уже слишком много, ты согласен, Ари?

— Вы же знаете, как говорят: несчастные случаи действительно случаются.

— Случаются. Вот почему так важно обращать на это внимание. Люди, склонные к несчастным случаям, не обращают на это внимания.

— Может быть, они обращают внимание на более важные вещи.

— Или менее важные вещи, — она улыбнулась. — Ари, позволь мне задать тебе вопрос. Твои кулаки натыкаются на вещи? Или на людей?

— Кто говорил о кулаках?

— Мы оба достаточно умны, чтобы знать, что такое сжатая рука. Твои кулаки, они натыкаются на предметы или на людей?

— Иногда эти два понятия неразличимы.

Все в классе начали смеяться, включая миссис Флорес.

— Ари, у тебя репутация самого умного парня в классе?

— Нет.

— Почему я тебе не верю?

Поднялась рука.

— Да? Елена, — она выучила наизусть схему рассадки учеников.

— Вы должны ему поверить. Последние три года я ходила с ним на одни занятия, и на большинстве из этих занятий он не произнёс ни слова.

Она оглядела комнату.

— Кто-нибудь ещё хочет присоединиться? — женщина увидела, как поднялась чья-то рука. — Маркос, ты хочешь что-то добавить к обсуждению?

— Ну, во-первых, меня пугает, откуда вы знаете наши имена.

На её лице была великолепная улыбка.

— Когда вы вошли, я усадила вас за стол с вашим именем на нём. У меня есть схема рассадки. И я запомнила её. Все просто.

— Значит, когда вы назвали меня по имени, то на самом деле не знали, кто я такой.

— Конечно, нет. Но поверь мне, Маркос, очень скоро я узнаю, кто ты такой, — то, как она это сказала, с весельем в голосе — это то, что Данте назвал бы искренней серьезностью, — мне должно было понравиться на этом занятии.

И