Человек, который любил детей - Кристина Стед

– У него плохой товар, туан[67], – сказал Наден, скользнув взглядом по торговцу. – Я не стал бы покупать.

– Наден, я же просил не называть меня «туан».

– Да, сэр, – улыбнулся Наден, чуть поклонившись. – Только, понимаете, у меня это само собой получается, сэр. Поверьте, здесь так заведено. Моей жене, сэр, будет очень, очень стыдно, если я стану обращаться к вам как-то иначе. Она испугается, что я потеряю работу.

– У тебя очень молодая жена, – рассмеялся Сэм, – и ты должен учить ее по-другому. Объясни ей, что нет разницы между тобой и мной, или между тобой и ростовщиками, или между тобой и богачами.

– Да, сэр! – снова поклонился Наден, не расслышав его. – Осталось пройти еще две улицы, – показал он. – Вы не станете возражать, если там будут мои друзья? – спросил Наден тоном человека, повторяющего один и тот же вопрос.

– Твои друзья – мои друзья. Только, наверное, ты им нравишься больше, – заметил Сэм.

Их окутывала душная, влажная сингапурская ночь. Во многих районах Сэму казалось, что он один различим среди бесчисленных толп смуглых людей, плотных, как стаи перелетных птиц на птичьих базарах. Подобно пернатым, которые щебечут и дерутся за место на уступах и карнизах, они пытались устоять на ногах в этом уголке вселенной. Тут и там поблескивали глаза и зубы, мелькали лимонные лица, круглые шапочки, выстиранные платья, светлые одеяния. Свернув с оживленной улицы, Сэм и его секретарь столкнулись с носильщиками, которые несли мертвеца, о чем предупреждал звон колокольчиков. Они продвигались дальше, оставляя позади торговцев птицами и ящерицами, рыбными фрикадельками и сладостями, равно как и обычных пешеходов. В какой-то момент в толпе возникло небольшое волнение: местный полицейский арестовал подозреваемого в убийстве.

– Бог мой, Наден, – негодующе воскликнул Сэм, – как они при таком освещении отличают одно смуглое лицо от другого?

– Обычно не отличают, – отвечал секретарь, – но кого-нибудь арестовывают. Того, кого знают. И это вполне справедливо. Наверняка этот человек совершил убийство. Любой из них может убить, как только представится возможность.

– Это же твой народ! – изумился Сэм.

– Нет, туан, я к ним не принадлежу, – возразил Наден. – Те, мимо кого мы идем, это сброд. А я – государственный служащий, хоть и на очень скромной должности.

Но Сэм неверно истолковал слова амбициозного индийца, считая его униженным и оскорбленным.

– Если такова справедливость правительства, не лучше ли вам было бы без него?

– Нет, туан.

– Ты веришь в справедливость господ, в справедливость империалистов?

– Вы более искушенный в жизни человек, видели больше, чем я.

– Нет, Наден, не переоценивай меня. Я – никто. Если в твоих глазах я – странный человек, то это лишь потому, что я не социалист, каким был однажды мой босс полковник Уиллетс (хотя теперь, будь уверен, он ратует за миллионеров, а не за миллионы), и не лейборист, и не демократ. Я не принадлежу ни к какой партии, но выступаю за создание Всемирного Союза Демократических Республик, за Соединенные Штаты Человечества. Взгляни на этот жалкий старый мир, что мы видим сегодня. Везде одно и то же: у тебя дома, Абишегенаден, во всей Европе, в Азии. И в Тихоокеанском регионе ничем не лучше. Богачи, банкиры, дурные люди объединяются и терзают этот несчастный старый мир, причем уже давно, Наден. Мы должны избавиться от них, проявляя мудрость, неся свет просвещения в темные необразованные массы. Вот у тебя смуглый цвет кожи, но ты несешь свет: ты образованный человек. И ты тоже, хоть и бедный, должен считать себя богатым, потому что за твоей спиной миллионы! Миллионы бедняков – твоих братьев.

– Вы очень хороший человек, – сказал Наден. Теперь они шли по тихим улицам, где стояли жилые дома, деревья и от случая к случаю попадался автомобиль. Здесь обитали государственные служащие – чиновники и клерки, – имевшие более высокий заработок, нежели основная масса людей. Темная тропическая ночь была восхитительной, полнилась одуряющими запахами, которые плыли над землей и испарялись, улетучиваясь под небеса. В деревьях все еще гомонили птицы, вокруг светящихся фонарей роились насекомые.

– Возьмем моего несчастного Лай Вань Ху. Он влачит тяжкое существование в кабале, задолжав денег ростовщику-сикху, – сетовал Сэм. – Это ужасно, Наден. Я опасаюсь, как бы с моим замечательным Вань Ху не случилась беда. А виной всему расточительность, чудовищная власть денег, которая, словно огромный волосатый ненасытный паук с миллионом глаз, как эта ночь, высасывает кровь из нас, бедных людишек. Конечно, из богачей она тоже жизнь высасывает, но им выживать легче. – Сэм от души рассмеялся в лицо Надену.

Наден подхватил его смех, но, не удержавшись, заметил:

– Говоря между нами, сэр, боюсь, он никогда не выпутается из долгов.

– А та свадьба, Наден, – мягко напомнил ему Сэм, – прямо посреди улицы. Ну разве это не прекрасно? Веселый юный жених на плечах у отца, восхищенные родственники, хмельные напитки – хоть я питие и не одобряю! – пирожки, сладости. Чудесное зрелище, правда, Наден? Человечное, да?

– Да, сэр!

– Вот из-за этого-то, мой друг, Вань Ху и влез в долги. Брат его в Китае, а он должен женить братьев и выдать замуж сестер, содержать старого отца и похоронить мать. Великодушие, доброта и чувство долга загнали его в долговую яму. Не исключено, что он еще и в тюрьму попадет. А все потому, что он не скупится на человеческую доброту. Разве это плохо?

– Каждый должен жить по средствам, – стоял на своем Наден. – Тот, кто обращается к ростовщикам, обрекает на долговую яму своих внуков.

Наден умильно заулыбался, сверкая очками. Он кивком показал Сэму на маленький домик, утопавший в пышном саду. В комнатах горел свет, о чем свидетельствовали озаренные оконные проемы без стекол: в местном климате застекленные окна стали бы рассадником плесени.

– Сюда, – сказал Наден. Его распирало от гордости и радости. С важным видом он ступил в гостиную, где собралась небольшая компания: кто-то сидел, кто-то стоял. – Позвольте представить: специальный уполномоченный Сэмюэль Поллит, мой многоуважаемый начальник.

Сэм вынырнул из реки влажности, что душила, тянула его на дно, и, глядя на счастливые пытливые смуглые лица вокруг, улыбался всем, беседовал с новыми знакомыми и чувствовал, как его захлестывает волна любви к человечеству. Природа наделила его особым даром, думал он, любить и понимать людей разных рас! А почему? Его секрет прост. Потому что все люди одинаковы: все жаждут любви и понимания.

В постели у окна лежала робкая темнокожая женщина – юная жена Надена. Недавно она произвела на свет сына – своего первенца. Больная женщина из уважения к гостю и из страха перед ним попыталась подняться, но