Некоронованные - Дмитрий Георгиевич Драгилев

Барсука, его ворчливость, кверулянтство и неумение работать систематически. Если верить Барсуку, в «Бурлеске» готовят плохо. Винегрет не заправляют маслом, рыбу подают без соуса, харчо у них из банок, пельмени из пакета, березовый сок из зоны отчуждения и сильно разбавлен водой, а десертные вина всякий раз оказываются сухими. И даже хваленое пиво, которое они якобы сами варят и 1) намерены, т. е. 2) собираются, иными словами, 3) вот-вот начнут в розницу продавать, поступает к ним всего лишь по договоренности с Зайгезундским пивзаводом. А цены высокие. Валериан Биксин с Арсухиным не согласен. Согласно его шахматному определению, Барсук не только утрирует, он вообще никого критиковать не вправе. Поскольку сам «по жизни все начинает и… забрасывает». Несмотря на безумное желание быть au currant.

Пруденс – свет в окошке, единственный случай, когда Биксин оказывается минимально болтлив. Говоря о Настёне, он охотно подпевает дворовым песенкам, которые Шустров сочиняет от нечего делать, посвящает Пруденс и, совершенно некстати, порывается исполнять в эфире. Все они так или иначе связаны с холодом. Пару куплетов я успел уже выучить наизусть. Вот послушайте.

Пусть купается город в нарядных огнях,

Мне ничуть не теплее от них.

Только мысль о тебе согревает меня

В эти мрачные ночи и дни.

…………………………………………………………………

Эх, артистка, где же письма, не пойму я,

Неужели ты могла меня предать?

Фраернулись почтари, и я зимую,

Погружаясь в антарктическую даль.

Ни покрышки им, ни дна и ни шалмана,

Не играйте мне рапсодию in blue.

Но поскольку от природы ты жеманна,

Я тебя еще конкретнее люблю.

Звучит по-хмельному, но нейтральнее, чем «вчера зачистили село, селянам очень повезло». Как выразился граф де Монте-Кристо, при определенных раскладах бесцеремонность на службе правды может приобрести самый аристократический, а стало быть, товарный вид. Что в данном случае означает: Пруденс любит русский шансончик. Но нужно уметь улавливать особенности характера этой девушки. Обидчивость – основная ошибка Пруденс-Анастасии и в то же время ее главный аргумент. Каждый, кто Осеневой дорожит, Настю нашу ценит, знает, чем чреваты недоразумения, неточности в словах и поступках, ибо быть неправильно понятым предполагает обиду со всеми вытекающими. Поэтому, общаясь с ней, не вздумайте, например, наивно или чопорно утверждать, что песни улицы вам не нравятся и уж, тем паче, журить Пруденс за то, что она сама их с удовольствием слушает. Результаты подобных действий могут оказаться самыми плачевными. Впрочем, реакция Анастасии предсказуема, и я могу предупредить вас заранее. Что и делаю. Пользуюсь случаем.

Привет, цветок мой нежный!

Как слышите, прием,

На площади манежной

Открылся водоем.

И ты веслом играла,

И грелись паруса

От стильных минералов

И штиля в волосах.

И мыла в волосах…

«Почему мыла? Почему грелись? Цветок мой верный на площади манерной», – думал я, куря в редакционное окно, которое выходит во двор, и неожиданно сообразил, что меня волнует другой вопрос. Почему ЖЭК, жилконтора соседнего дома, который не строил Джек, не позаботится о том, чтобы вовремя вывезли мусор? Его в принципе вообще не вывозят. Не помню, когда вывозили в последний раз. У радиоздания общий двор с соседями. И этот двор по периметру завален всем, что не поместилось в контейнеры. А ведь платим за вывоз. Тоже повод для отвратительного настроения. На помойке толкутся варан, якобы Биксину принадлежащий, а на самом деле сбежавший от кого-то из постояльцев гостиницы или украденный из вивария, да Настин мопс Мередит. А теперь еще забредают нарушители правил пребывания и жительства, контейнеры проверяют на присутствие минералов – морских или горных.

Минералогией хотел заниматься Арсухин, он же Барсук, он же Развалин, он же Мюнх. Разумеется, в детстве. Однажды, вертя в руках милую фотографию, Мюнх обратился к Осеневой:

«Ты заметила, Пруденс, что у тебя звездочка на шляпе? Не веришь? Ты шляпу с полями надела, а тебя сфотографировали. И то ли вспышка сработала замечательно, то ли еще эффект какой получился, но будто сказочный самоцвет или звездочка играет у тебя в прическе. А помнишь розовый сад, и набережную, когда было холодно, и как я вел тебя через чужой город, в котором в первый раз очутился? И заранее знал, куда выведу, а ты чувствовала, что блуждаешь, хотя – не в пример мне – была знакома с ним… не будем забираться в дебри, вдаваться в подробности…»

Такой безобидной сентенции хватило, чтобы настроение Пруденс испортилось.

Реакция оказалась сварливой и ксан-типичной:

«С кем – с ним? Опять эти „помнишь“! Помню, помню, помню я. Жди и помни меня. Помнишь ли ты. Люби меня, как я тебя, и помни обо мне. Ее лица я не запомнил, такое общее лицо. Все наши дежурные беды, помимо разлуки, связаны с провалами в памяти. Помню отданный в прачечную гобелен и детские территории, которые ты пересекал под видом сторожа».

Не рискуя проверять собственные ментальные закрома на прочность, я записал тираду и очень скоро выяснил, что Развалин имеет нечто общее со всеми охранниками Ойкумены. Точнее – хранителями. Более того, Арсухин сам себя сторожем называет, когда его спрашивают о профессии. Это не значит, что он мог бы быть вахтером, консьержем или вохровцем, обслуживать КПП или избушку Бабы-яги. Но однажды мне померещилось, что Мюнх не в отъезде, а устроился в «Бурлеск» метрдотелем. Это превращение более доступно моему сознанию, чем легендарный и широко анонсировавшийся переход генералиссимуса Остапа Берта Мария бен Ибрагим Бендер-бея в управдомы. Под крыльцом ресторана накидана галька, поодаль растут аморели, гинкго, пылится половик в крупную клетку. Развалин идеально вписался бы в этот пейзаж.

Однако почему Пруденс заговорила о детстве? За него мы цепляемся, когда что-то принципиально не клеится, на два не делится, когда нескладуха серьезная. Хотя на помощь может прийти и музыка. Вот Энди Уильямс поет в сложной (пожарно-пронзительной) тесситуре, как кенар хозяина ресторана, поет о любви. Конечно, было бы лучше, если бы о любви пела сама Пруденс – вся редакция только ждет такого момента, дабы выкинуть белый флаг, провозгласив себя совершенно довольной. Но я априорно исхожу из того, что Пруденс по формуле старинных конферансье, в урочный час, в нужный момент всегда окажется не в голосе. Поэтому даешь эмбиентный стиль или биг-бенды. Тут я полностью солидарен с Шустровым. Они подсуетятся и понесутся наперегонки. Как