Некоронованные - Дмитрий Георгиевич Драгилев

они там свои обороты и петли, регулярные полеты, очень недолго оставался радийным. Что я хочу этим сказать? Какой смысл в радиодоме, в его возможном ремонте или даже сносе, если ретранслятора нет, не было и, скорее всего, вообще не будет. Поэтому все эти командировки Пруденс, Шустрова и Барсука – несусветная провинциальная тупость. Или только предлог. Да, мы – районный центр и хлопаем себя по брюху от сознания того, что первые на деревне. Но еще более глубокая провинция нас не слышит. За дальнею околицей. А в чужих краях о нас просто не знают. И знать не хотят. Собственно говоря, зачем? Кто мы такие?

На стене редакционного вестибюля висит растяжка, транспарант, сделанный Пруденс. Надпись гласит: «Коллеги, зададимся вопросом, кто мы?» И в самом деле, кто? Актеры, моралисты или банда фанатиков? Или вполне прилизанные обыватели, не знающие способа подойти к микрофону, солнечную сторону, с которой можно шепнуть в него немыслимые слова, мы не мастера фразировки, как иной засурдиненный трубач, или народный артист Трошин, или старик Бинг, я Бинга Кросби имею в виду. И каковы слова те?

Да, совсем забыл вас предупредить. Периодически меня нужно тормозить, останавливать. А то, слово за слово, я рискую впасть в слишком щедрое и стремное балагурство. Сказывается долгий опыт ведения рубрики «Живая курилка», передач для молодых таксистов (по случаю выяснилось, что они нас не слушают все равно), а также работников городского, железнодорожного и водного (то бишь речного) транспорта.

Короче говоря, любое разглагольствование должно быть оправданно. Даже если микрофон включен. Конечно, у каждого из диджеев – эфирных джедаев – язык без костей. Но лично мне недостает аргументов, объяснений общей пурги, а их почему-то всегда требуют именно у меня. Мотивы и инфоповоды не сразу подворачиваются. Призвали бы хоть раз Шустрова к ответу. Впрочем, он найдет что сказать. Обратится к женской части аудитории, причем в единственном числе. То есть ко всем одновременно: «Это я сказку на ночь рассказываю. Но пусть тебе приснится розовый слоненок, любимая». По шустровской логике все дамы – воплощения единого начала, а значит, разные лики одного существа. Кроме того, по каким-то его подсчетам, замерам диаграммный столбик представительниц прекрасного пола, настраивающих приемники на нашу волну, похож на небоскреб.

Однако давайте лучше работать над радиоспектаклями, над сценариями передач, наконец. Раз уж наши слушатели сами активно включились в этот процесс. Похоже, что мы все оказались подписаны на игровую рассылку. Сценарии и сюжеты поступают регулярно по электронной почте, от нас ждут ярких мнений и действий, тут не обойтись мелкими фразами, «мычательными» сентенциями или наглыми тирадами людей очень пошлых. Недаром говорят: семья, она и на радио семья. Ловлю себя на страшной мысли: мы стали почти одинаково выражаться – и Арсухин, и я, и Шустров, и даже Бикс… И треп у нас идет об одном и том же. Треп как трип. Постоянно употребляем какие-то дежурные словосочетания. Типа «теплый сказочный голос», «ошеломляющая внешность», «модный дизайн», «кот откормленный».

И все же мы охотно и вовремя сообщим вам о частном визите министра Кадогана в город Алсявск, расположенный неподалеку от визельского ручья. Вас же международная жизнь волнует? Разнообразие санкций, поправок, вторжений. Впрочем, не будьте такими беспокойными, излишнее беспокойство – причина всяческой неопрятности, ждите песен. Это плохо, когда песен не ждут, незадачливый пассажир теряется в своих Браззавиле и Акапулько, начинается выпадение иголок у кактусов и разный прочий вирусный бред. А еще плохо, когда железную дорогу прокладывают возле шоссейной или, наоборот, столбовой тракт вдоль чугунки – неинтересно, неоригинально. Каждая дорога должна ткать свой узор. С Запада на Восток и с Востока на Запад, куда плывут облака. На иных каналах решили, что в последнее время Запад окислился, как железные зубы: образовался оксид Оксидента, а может быть, и диоксин, этот токсичный загрязнитель – продукт сжигания мусора, либо уверены, что самовлюбленным жителям Запада Валдай помешал. Другие, изучая карту, утверждают: Днепр вполне мог бы служить продолжением Западной Двины. Тогда некоторые комментаторы поддержали бы топографов, полагающих, что Азия начинается как раз за этим водоразделом.

На перекрестках сидят деловые славистки, анархисты в нарядах, напоминающих дворницкие фартуки, горюют или радуются беженки, суетятся всецело занятые самоидентификацией пенсионеры-затейники, стоят богатыри как вкопанные, попадаются каменные бабы, описанные Полем и Яворницким, или вторая гидра с картины Ли Буля – ноги в высоких сапогах широко расставлены, одинаковые розовые маски прикрывают грудь и причинное место. Спросите у гидры, куда вам поворачивать, какой маршрут выбрали ямщики, за каким бугром они петляют, путают следы, скрылись где. Может статься, что вы получите тысячу разных советов. Вон на одной тропинке угорь нежится изворотливый, на другой – еще кто-нибудь, и если вы изучили, скажем, орла и стервятника на халате ямщика, простите, тулупе, то не следует изнурять себя прочими разновидностями. Третья ведет к выемочному штреку, его разработка снижается, обрываются ягоды, затемняется ближний свет, отцветает огарок, в неотапливаемых номерах заштатной гостиницы принимается холодный душ.

Ямщик прибыл в пять часов пополудни, мерз, хотел принять душ, сугрева ради, вируса во избежание, а душ ледяной. «Выпить надо было, а не в душ лезть», – заключил он и в поисках спиртного поспешил на выход из приютившего гостиницу радиодома. От внезапно нахлынувшего фатализма ямщику почудилось, что по гостиничному коридору ползет варан. «Белок видел черных, крупных, величиной с зайца, енотов, которые ведут раскопки в мусорниках, попадались и лисы, и куницы, и дикие кролики, но варанов в гостиницах не встречал никогда». С этой мыслью постоялец миновал опасное место и побрел на пустую площадь. Он оглянулся. Казалось, никто не ждал приблудного почтальона. Часы на фронтоне здания показывали утро, половину восьмого. «Всего лишь? – возмутился приезжий. – Эх, видно, спешить было ни к чему. К тому же холодно, как в проливе у Беринга. И все либо дрыхнут, или, кроме варанов, здесь никого не осталось».

Старый ямщик не знал, что городская ратуша закрывалась в два часа дня, почтамт – в три, магазины – в четыре. А хронометр на фронтоне, придуманный архитектором в виде верньера, точнее – круглой шкалы настройки лампового приемника, был создан для того, чтобы на него равнялись. И тщетно пытался установить обязательное для всех, единое и неделимое время суток.

«Бурлеск» и минеральная музыка

Мужики уже выпили все доброе пиво, выкурили крепкий табак и просто голову ломали: за что бы взяться?

Андрей Упит

ПОЧТАРИ ФРАЕРНУЛИСЬ

«Наша сверхзадача заключается в постановке чистого звука», – сказал однажды Шустров,