Некоронованные - Дмитрий Георгиевич Драгилев

тянул. Для этой роли он был слишком резок, угловат, нетерпелив и даже заносчив. Зато с обязанностями звукорежиссера справлялся отменно. Тут он ас, профессор микшера, радиопульта, умеет колдовать над кнопочками и регуляторами как никто, запросто размотает самый длинный и запутанный шнур, а наблюдать за стрелкой, фиксирующей уровень звука, доставляет ему явное удовольствие. Хозяину «Бурлеска» известны способности Валериана. Еще на открытии случилось играть заезжим, притащившим с собой усилители, колонки и прочую аппаратуру – всё, кроме приболевшего оператора. Когда недолгие поиски завершились, Биксин смог продемонстрировать класс. «Искусство должно быть заметным, – рассуждал Валериан, – на привычное не обращают внимания». Поэтому все дальнейшие просьбы, поступавшие из «Бурлеска» (а сводились они к оплачиваемым предложениям микшировать звук), Биксин упрямо отклонял.

Чем примечателен «Бурлеск»? Витриной, сделанной из пуленепробиваемого стекла. В витрине какой-то диковинный сервиз, «мраморно-перламутровый». Говорят, творение мастеров венгерского фарфора «Жолнаи». Но не столько сервизом, сколько самой витриной хозяин гордится особо. Когда Биксин спускается в подвальчик, чтобы воспользоваться служебным входом, хозяин – напористый и рыхлый субъект в бестолковом наряде – обычно встречает его одним и тем же вопросом: «Ну, как спалось?» Биксин медленно и близоруко осматривает атриум, будто первый раз здесь, присаживается к столу.

– Лучше всех, – цедит Валериан осклабясь, не торопясь. – Чего и вам желаю.

Их лепили в одной пекарне – Валериана и шинкаря-корчмаря. В качестве затравки разговора у Биксина всегда наготове свой вопрос: «Слушал последнюю?» Трафаретные повадки собеседников позволяют базару, то бишь дискурсу, развиваться автоматически. А данную беседу в «Бурлеске» восстановить еще проще: Биксин болтовню зачем-то на диктофон записал. Однако тут вопрос возникает уже у меня: для чего Биксин откровенничает с ресторатором? Действительно родство душ? Или все ему семечки? Посидел на лавочке, застал солнышко, пожевал семечки, выплюнул. Хотя что выплевываем? Не семечки – шелуху от семечек, похожую на остриженную траурную кайму ногтей.

– Так как передача? Опять зевоту вызвала? Или полный хаос?

– Це четыре аш десять ноль. – Хозяин, по сути, выпендривается.

– Це цикаво. Дуже сложно. Аж жуть. Не знаю такого эндшпиля. Четыре сбоку?

В тех случаях, когда Валериан имитирует мову, я его подначиваю: «А не Биксинюк ли твоя настоящая фамилия?» Корчмарь этого не делает, он поясняет солидно:

– Эфир. Стандартная формула. Эфир на то и эфир, чтобы усыплять. Хаосом я бы не назвал. Скорее – движение броуново. Тебе налить?

– Налей, – слышен глубокий вздох Биксина, который через пару секунд уже что-то там отхлебывает, приговаривая: «Начальница злится, говорит, бездельники, плачу вам почем зря, штаны и юбки просиживаете, играете на компьютере в игры, музыку сочиняете в рабочее время».

– Ясен пень, ничего не делаете.

– Ясен пан. Холера ясна. Пан Беспальчик. – Биксин настроен на долгий словесный обмен. – Вызывают на ковер для объяснений, при этом любые доводы отметаются сразу гениальной преамбулой: «Вы человек творческий, можете мне рассказать убедительнейшую мутотень. Между тем есть вещи, которые вас явно больше интересуют, чем наша редакция». Вот попробуй расскажи, докажи и вывернись на этом фоне. Да и в чем каяться? Мотаюсь по городу, чтобы заработать на йогурт и кипяток. Если бы мне здесь вдвое больше платили, я бы не рыпался и все свое время, так сказать, посвящал. Не покладая.

– Придраться можно всегда, был бы интерес, – бормочет ресторатор. – Особенно у начальства. Ведь, мальчик, я не Беспальчик, сам давно уже не бармен, знаю, о чем говорю.

– Особенно если чувиха вся соткана из претензий и противоречий. И требования завышенные, и выдержки ноль, и с логикой не в ладах.

– Выдержка только у бухла бывает. А ты будто ей шьешь статью «Профнепригодность». В чем претензии, Биксин?

Могу себе представить зверскую улыбку Валериана, потом задумчивый взгляд и копошение в шевелюре.

– Делаем передачи без руля и ветрил, без сценария, который нужен лишь для того, чтобы его на утверждение представлять. Раньше как-то обходились.

– Без разблюдовок в нашем деле нельзя, – умиляется владелец «Бурлеска».

– Это в вашем деле, гастрономическом. – Голос Биксина звучит нервно, – А у нас свои пасьянсы. Причем сплошная классика: вы прикидываетесь, что припадаете ухом к транзистору, а мы воображаем, что полноценно вещаем.

– Погоди клеветать на себя же.

– Но я не клевещу! Я тоскую. Мы ведь выкладываемся под самый край. И слушателей за полных идиотов не держим. Хотя уверен, ни одна душа не почувствует и не оценит, если что-нибудь изменится. Никто ведь не поймет. Всем все пофиг. Просто шефине охота выспаться на подчиненных.

– Ну, если женщина просит, надо соблюсти. Повторяю, есть такое хорошее слово – разблюдник…

– Блю, блю, i’m in blue, скажи просто «меню». Видимо, я должен его или сочинять сам, или заставить это делать других. Или кричать, как субретка, когда ее выталкивают на сцену: я не накрашенная, у меня нет костюма!

– Табуретка? – походя уточняет ресторатор и шебуршит, если это он шебуршит, а не Биксин. Которому в самый раз Агентство по продаже трепа придумать – вместо радиопомех. Охота со всякими чудаками перетирать инсайдерские подробности. Вот сошелся бы с корчмарем, создали бы зарегистрированное партнерство, они друг другу подходят антропологически.

Через минуту Валериан балаболит дальше:

– У кого разблюдовка, а у нас субретка. Должность такая на театре. Это же я «подай-принеси», а она – несостоявшаяся драматургиня. Хивря. Раньше в театре завхозом работала. Self-made woman. При этом человек со связями. Ноль обаяния, минус культуры. С интеллектом, правда, все окей, что, кстати, поначалу в глаза не бросается. Фемина феноменальная!

– Понятно. Живой эфир начальству надоел. Не допускаешь, что он надоел еще кому-то в городе? Плывете по волнам импровизаций.

Биксин опять молчит, потом торжественно-заторможенно излагает:

– Радиоспектакли зачем-то понадобились, мыльные оперы, потеха всякая занимательная, как бы лирические рубрики типа «Знакомства на тихой волне», при этом лирику не разводить, прозу вместо стихов подавай. Что до наших экспромтов, ты прав, она называет их пустопорожним фуфлом в эфире, которое должны вытеснить новости и фидбэки, желательно с дальних мест. Вот тут как раз и парадокс! Есть у меня одно подозрение. Мадам никак не сообразит, что ей нужно в действительности.

– В таком случае придется прибегнуть к помощи трех богатырей. Из ларца.

– Ну конечно, Сидоров, Шустров и Барсук! – Псевдосерьезная интонация Валериана хорошо передает едкое нутро господина Биксина. Чуть погодя он щелкает языком: «Барсук – тот еще богатырь. Но для него, Шустрова, и красотки Осеневой нашлись задания исполинские».

– Нет, – ойкает шинкарь с легким хохотком и, похоже, хлопает себя по фартуку, – ты серьезно?

– Вполне. А чего это ты так радуешься?

– Я не радуюсь. Наоборот, не вижу ничего удивительного. Но имею в виду совсем другое трио: тройку традиционных вопросов.