Концертмейстер - Максим Адольфович Замшев

– Может быть, пойдём прогуляемся немного? – предложил Арсений.

– Зачем? Поздно уже. – Димке идея показалась дикой и неуместной. Аглая тогда точно пойдёт к себе… Хорошо ли это? С одной стороны, ему не хотелось, чтобы девушка уходила, с другой – чем больше она рядом с Арсением, тем больше он беспокоится.

– Прекрасная идея. – Аглая захлопала в ладоши. – Надо проветриться. А я заодно зайду за Пусей и погуляю с ним. Он уже наверняка бесится.

– А родители твои где? Они с Пусей не погуляют? – Димка, уже никого не спрашивая, налил себе ещё вина.

– К бабушке, на Студенческую поехали. Скорее всего, заночуют. У бабули давление высокое. Ей одной сейчас тяжело. Мать боится, что у неё случится инсульт. – Говоря это, Аглая широко раскрыла глаза.

– Тогда пошли одеваться. – Арсений чуял, что мать и Саблин вот-вот откроют дверь.

Выйдя из квартиры, они увидели, как Светлана Львовна, Саблин и Вера Петровна Барковская поднимаются по лестнице.

Заметив троицу, композиторская вдова оборвала свою речь на полуслове и остановилась как вкопанная.

Димка на ходу бросил матери:

– Мы пойдём Аглаю проводим. Скоро вернёмся. – И через крохотную паузу продолжил: – Приветствую вас, Вера Петровна!

Арсений и Аглая также поздоровались с Барковской. Арсений хорошо помнил соседку. Она была такой же неизменной частью их дома, как крыша или фундамент.

Светлана Львовна обратила внимание, что Арсений идёт чуть пошатываясь. Пьян? Похоже на то. Только этого ещё не хватало. Он спивается. И Олег, конечно, никак этому не противостоит. Вечно смотрит ему в рот и во всём потакает.

Эх, если бы Волдемар был отцом её детей!

– Ну, хорошо. А мы к Вере Петровне зайдём ненадолго. Вы там особо не задерживайтесь. – Женщина попыталась улыбнуться.

Аглая быстро сбегала к себе и вышла к братьям на улицу. За это время Димка и Арсений коротко поговорили вроде бы ни о чём, по этим ничего не значащим репликам выбрались друг к другу из темноты незнания, куда их отправили одиннадцать лет назад не по их воле. Свежий воздух быстро отрезвил Арсения, он вдыхал полной грудью этот снежный, молочный дух зимы и с каждой секундой становился счастливей – вот его брат рядом с ним. Совместный просмотр матча уничтожил многие преграды между ними. И Димка, несмотря на то что ревность в нём всё ещё бушевала, уже отделял того Арсения, в которого когда-то была влюблена маленькая девочка Аглая и теперь явно не на шутку заинтересовалась его неожиданным появлением, от своего прекрасного, вновь обретённого старшего брата. Непрояснённым оставалось лишь то, почему Арсений никогда за эти одиннадцать лет не попытался с ним встретиться. Так боялся матери? Или чего-то ещё? Он обязательно у него спросит. Завтра! Когда увидит своего отца. Мать всегда внушала ему, что Арсений выбрал отца, а отец не захотел с ними жить. Димка принимал это как должное: если мать говорит, значит так оно и есть. Но с каждым годом его уверенность в её правоте подтаивала. Иногда он по-мальчишески мечтал: что было бы, если бы отец и брат взяли его с собой в Ленинград?

Пуся сразу подбежал к Димке, закрутился около его ног, завилял хвостом. Парнишка присел на корточки и потрепал пса за холку. На Арсения пёс поглядывал косо, но лаем не заходился.

– Ну как вы тут без меня? – Аглая распустила волосы, и они свободно спадали на воротник её короткой шубки. – Я не слишком долго?

– Мгновенно, – откликнулся Арсений.

Повсюду лежал снег: на крышах машин, на козырьках подъездов, на ветках деревьев, на скамейках, на горке на детской площадке, на прямоугольниках клумб, на козырьке входа в Дом композиторов.

Впервые за весь день Арсений ничем не тяготился. Он шёл и слушал скрип своих шагов, он так устал, что сил переживать уже не было, но алкоголь влёк его куда-то, не давая поддаться на уговоры усталости.

– Мы так давно не виделись. Ты меня вообще помнишь? – Аглая спустила Пусю с поводка, но он далеко не убегал: носился неподалёку, иногда останавливаясь и к чему-то принюхиваясь.

– Помню, конечно. Я же просто переехал в другой город, а не память потерял.

– А сейчас решил проведать родные места?

– Наш отец приехал сюда, его вызвали в ЦК партии, и после этого он попал в больницу с инфарктом. Вот я и здесь.

– Какой кошмар! А что вы мне раньше ничего не сказали? Димка! Ты когда узнал, что ваш отец заболел?

Аглая обиделась. Ей виделось, что она уже вошла в жизнь этих парней, а выясняется, что они умалчивают о самом главном.

– Не хотели тебя во всё это впутывать. Но спасибо, что беспокоишься. – Арсений удивился такому напору девушки. Ей-то что до их отца?

– Понятно. Пусть ваш папа поправляется. – Она вздохнула, нашла глазами Пусю, который только что с крайне деловым видом оросил дерево, и крикнула: – Иди сюда! Сюда, сюда! Иди к маме! Иди, мой хороший!

– Всегда удивлялся, как собаки понимают человеческий язык. Неужели у них мозг устроен так же, как у нас? Чудно́, правда? – глубокомысленно подметил Димка.

– Как видишь, Пуся мой язык разбирает прекрасно. – Аглая застегнула защёлку поводка на шее у пса. – Ну что? По домам? Арсений устал, наверное, с дороги. Да у вас и без меня, поди, дела найдутся.

– Давайте ещё погуляем! – Арсений всеми силами оттягивал возвращение домой, ведь, когда они останутся все вместе, без Аглаи, квартира может превратиться в линию фронта.

Присутствие Волдемара Саблина терпеть он не собирается. Может, всё же мать найдёт способ вытурить его? Договорится встретиться с ним потом? Хотя вряд ли. На это рассчитывать бессмысленно. На отца ей наплевать.

– Я не против. Я-то никуда не спешу. Как говорится, до утра я совершенно свободна… Да и Пуся не прочь ещё пошататься, воздухом подышать. В четырёх стенах ему грустно. Да, малыш?

Пёс тоненько тявкнул.

– Вот ещё подтверждение, что собаки нас слышат. Куда двинемся?

– Давайте к консерватории пойдём? А? Это же недалеко совсем. – Арсения сейчас невыносимо потянуло к этому жёлтому зданию, где его впервые предали, где рухнули мечты, но где ещё скрывалось что-то, за чем ему необходимо вернуться.

– Молодость вспомнить? – Аглая улыбнулась. – Ну, давай. Хоть я там бываю каждый день. И сегодня была. Скоро сессия…

– Ты учишься в Консе? – Арсений перешёл на московский музыкальный жаргон совершенно неосознанно. (Частью этого жаргона были ещё словечки: «Мерзла» – консерваторское училище в Мерзляковском переулке; и «Гнус» – все заведения имени Гнесиных).

Димку захлестнула злоба. Могла бы и сказать, что сегодня около консерватории встречалась с ним! Не желает, чтобы брат считал их парой? Подбивает