Миттельшпиль - Шеннон Макгвайр

Эрин кивает.

– Они должны были показать просвещенному разуму путь к расширению границ понимания и возможностей. Книги про страну Оз из той же серии. Баум пытался переиграть Бейкер собственной алхимической страной чудес. И он преуспел – его читательская аудитория намного шире, – но и проиграл.

Доджер пару секунд смотрит на Эрин, а потом тянется к двери.

– Ладно, все, – говорит она. – Я пошла. Прошу меня извинить, но мне нужно объяснить страховым агентам, каким образом мой дом самопроизвольно загорелся и почему это не поджог.

– Джеймс Рид был последним творением Бейкер и ее единственным выжившим учеником. Джеймс Рид – в алхимическом смысле – ваш отец. Он использовал собственную кровь, кости Асфодель и тело живой женщины и создал вас, чтобы вы стали его инструментами в грядущем мире.

Рука Доджер останавливается на полпути.

– Рид убил свою создательницу, но не раньше, чем она закончила свой шедевр. Все алхимические правила, все испытания ученика, процесс очищения и воссоздания вселенной в нужном вам виде – все это сохранилось в ее книгах. И в ее заметках, разумеется. Все, что она не успела зашифровать. Рид взял заметки своей наставницы и продолжил с того места, где она остановилась. Но если Бейкер мечтала о мире для всех – о рае, о волшебной стране Под-и-Над, где не было бы старости, болезней и смерти, – Рид мечтал о власти. О контроле. Вот почему он так долго и упорно работает над тем, чтобы воплотить Доктрину. Это настолько большая идея, настолько большая часть вселенной, что она никак не хотела мирно даваться ему в руки. Она вообще не хотела воплощаться. Ему понадобилась помощь. Он заручился поддержкой других алхимиков: одних убедил лестью, других – силой. Они работали для него над воплощениями менее масштабных идей и давали ему все больше и больше власти над этим миром. Он убивал, крал, обманывал. Вы не первые воплощения. Он уже отправлял Галчат и Девочек-ворон на эту дорогу, позволял им дойти почти так же далеко, как вам, а затем по той или иной причине убивал их. Все они были несовершенны. Вы тоже несовершенны. Вы связались друг с другом слишком рано и развивались не вполне по намеченному им плану. Он хочет, чтобы вы умерли. Он сказал это ясно и недвусмысленно: ваши преемники уже готовы надеть железные башмаки и разноцветные ленты и мечтают, чтобы вы поскорее свалили на хрен из Под-и-Над. Не знаю, как вам еще все это объяснить. Уйдете – умрете. Останетесь со мной, будете слушаться – может быть, останетесь живы. Или нет. Не думаю, что удача когда-нибудь нам улыбнется. Но со мной у вас, по крайней мере, есть шанс.

– Как конкретно все это связано с Под-и-Над? – спрашивает Роджер.

Эрин стонет.

– О господи, лучше бы я нашла способ втолковать тебе это дерьмо лет пять назад. Смотри: когда Бейкер создала страну Под-и-Над, она разделила ее на четыре части, представляющие четыре этапа становления алхимика: послушник, ученик, подмастерье и магистр. Гиацинт, Таволга, Астра и Крокус. Точнее – Вода, Земля, Огонь и Воздух. Они соответствуют четырем гуморам, которые управляют телом, и четырем темпераментам, которые определяют все, что мы делаем. Некоторое время вся эта чертова страна соответствовала ее карте, потому что Асфодель была достаточно могущественна. Она воплотила часть Доктрины в себе, просто потому что была с ней сонастроена, и поэтому могла задать ориентиры и границы. Атаковавшие ее соперники первым делом постарались ослабить это воплощение. Они не смогли уничтожить его полностью – слишком много детей, читающих книги Асфодель, верили ее историям, – но смогли разрушить некоторые из фундаментальных законов, которые она пыталась привнести в этот мир. Именно тогда возник Баум. Это его выдуманные страны изменили ориентиры. Перевернули их, переплавили в алхимическом потоке и сдвинули к сонастроенности со страной Оз. С тех пор привязки к якорям меняются неконтролируемо.

– Что это значит?

– Это значит, что мы не знаем, где сейчас находимся: то ли на территории магистра – Огня и Холерика, то ли на территории послушника – Воды и Флегматика. А в этом чертовом мире это огромная разница, особенно если мы собираемся победить столетнего алхимика в его собственной игре!

Щеки у Эрин раскраснелись, глаза неестественно блестят. Роджер и Доджер смотрят на нее с одинаковым ужасом. Наконец Доджер спрашивает:

– Почему мы должны тебе верить?

– Разве не ты сама говорила, что разговаривала с собой из прошлого? Вы должны мне верить, потому что если я вру, значит, вы сходите с ума. А тебя это действительно беспокоит, не правда ли? Девочка из мира чисел, которая никогда не могла понять, как устроены люди, и слышит в голове голос брата, когда напугана или одинока. Ты уверена, что он существует? Может, ты его просто придумала?

Впервые Доджер выглядит встревоженной.

– Конечно, он существует. Вот он, тут.

– Так и я тоже, но ты, кажется, страшно жаждешь отвергнуть все, что я говорю, даже если это ответы на вопросы, которые ты задавала себе всю жизнь, – говорит Эрин. – Бейкер была алхимиком. Рид следует ее учению, извратив его суть. Вы – продукт желания алхимика управлять реальностью, и я, конечно, понимаю, что вывалила на вас все и сразу, но вам нужно просто подумать обо всем, что я говорю, и вы поймете, что это абсолютная правда. Это единственное уравнение, которое объясняет всю вашу жизнь. Если вы не хотите принять этот факт, вряд ли я смогу что-нибудь для вас сделать.

Доджер глядит в глаза Эрин. Эрин смело смотрит в ответ. Доджер первая отводит взгляд.

– Если мы собираемся с ними сражаться – а мы собираемся с ними сражаться: у нас просто нет выбора, разве что вы двое повернетесь кверху брюхом, задрав лапки, и умрете такой смертью, какой я не пожелаю и собаке, – первым делом нам нужно понять, в Гиацинте мы или в Крокусе. У нас нет времени добраться в одну из стабильных стран, а о Невозможном городе не может быть и речи.

– Почему? – спрашивает Роджер.

О, взгляд, которым его одаривает Эрин, знаком ему с самого детства – так смотрят взрослые, привыкшие иметь дело с умным ребенком и разочарованные очередной вспышкой детского невежества, как будто слово «вундеркинд» должно было каким-то образом сопровождаться загрузкой энциклопедии прямо в его мозг. От этих призраков былого стыда щеки у него вспыхивают.

– Невозможный город – это территория Рида: он ни разу не был внутри, но у него под контролем стены, – отвечает Эрин, медленно и осторожно выговаривая слова. – Мы еще не готовы его штурмовать. Может быть, никогда