Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли

Глаза молодой женщины изумленно расширились.

– То есть ты возражать не станешь?

– Конечно, не стану. Но, Юлия, будет только справедливо предупредить тебя, что, если тебя наши брачные клятвы больше не связывают, то и я почитаю себя от них свободным.

Гай вдруг осознал, что испортил задуманную ею сцену; ему, по-видимому, полагалось яриться и негодовать или смиренно умолять жену о снисхождении.

– Мне бы и в голову не пришло просить тебя дать такой же обет, – отозвалась Юлия и ядовито добавила: – Да ты бы его и не сдержал! Думаешь, я не знаю, зачем ты в прошлом году купил ту смазливую рабыню? Господь свидетель, в кухне от нее толку мало! У тебя и без того столько грехов на душе…

Гай решил, что с него хватит. Состояние своей души – что бы уж Юлия ни имела в виду – он с нею обсуждать не намерен.

– О своей душе я как-нибудь позабочусь сам, – отрезал он и отправился в свой кабинет. Оказалось, там ему уже постелена постель. Выходит, Юлия не сомневалась, что муж согласится спать отдельно, чего бы при этом ей ни наговорил.

В первый момент у Гая мелькнула мысль позвать пригожую рабыню и отпраздновать новообретенную свободу, но он тут же передумал. Ему хотелось большего, чем уступчивость женщины, у которой и выбора-то нет. Мысли его обратились к Эйлан. Уж теперь-то Юлия не посмеет возражать, если он захочет усыновить Гавена. Как бы ей об этом сообщить?

Наконец-то он свободен снова искать встреч с Эйлан! Но былые воспоминания заслонил лик Фурии, явившейся пред ним на празднестве летнего солнцестояния. И, погружаясь в сон, грезил Гай не об Эйлан, а о девушке, которую повстречал в хижине отшельника год назад.

Глава 27

В середине февраля бури утихли; установилась ясная, безоблачная погода, было свежо, но солнечно. В укромных, защищенных от ветра местах первые плодовые деревья уже дали почки, а кора ветвей обрела теплый красноватый оттенок – началось движение соков. В холмах звенело блеяние народившихся ягнят, а над болотами эхом разносились трубные крики возвращающихся лебедей.

Эйлан окинула взглядом голубое небо и поняла – настал срок сдержать слово, данное Мацеллию. Она вышла в сад и послала за Сенарой.

– Как нынче распогодилось! – промолвила Сенара, недоумевая, зачем Эйлан оторвала ее от повседневных дел.

– Это верно, – кивнула Эйлан, – день выдался солнечный и ясный – тем легче будет выполнить тягостный долг. Но кроме тебя мне попросить некого.

– А что нужно сделать?

– Дочки Бригитты прожили тут уже год, пора отослать их к римлянам, как я и обещала. Римляне сдержали свое слово в отношении Бригитты, и я верю, что с ее дочерьми они обойдутся по-доброму. Но передать детей надо тайно, без лишнего шума, не то опять воскреснет былая вражда. Ты уже достаточно взрослая, чтобы доставить девочек в Деву, и ты хорошо знаешь латынь, чтобы спросить дорогу к дому Мацеллия Севера. Ты их отведешь?

– Север? – Сенара наморщила лоб. – Кажется, я помню это имя. Мама когда-то мне рассказывала, что у него служит ее брат и что этот Север – человек суровый, но справедливый.

– Вот и мне так кажется, – кивнула Эйлан. – Чем скорее девочки окажутся на его попечении, тем скорее он определит их в новую приемную семью.

– Но ведь они вырастут римлянками! – запротестовала Сенара.

– Разве это так уж плохо? – улыбнулась Эйлан. – В конце концов, твоя мать тоже была римлянкой.

– Верно… – задумчиво проговорила девушка. – Порою я пытаюсь себе представить ее семью и гадаю, каково это – расти в том мире. Хорошо, я пойду, – сказала она наконец.

На то, чтобы собрать детей в дорогу, потребовалось некоторое время: еще не хватало, чтобы в римском городе у кого-либо был повод говорить, будто друиды плохо заботились о девочках! Но наконец даже придирчивая Эйлан осталась довольна, и Сенара, взяв обеих малышек за руки, отправилась в Деву.

День выдался прохладным, но ясным, и Сенара шла довольно быстро, даже при том, что ей то и дело приходилось нести одну из подопечных на руках, а вторая семенила рядом. Сестренки весело щебетали, радуясь прогулке. Когда они подустали, Эйлан увязала младшую девочку в свою накидку, и та вскоре заснула, – а старшую взяла на руки. К тому времени впереди уже показались обособленно стоящие дома на окраине и бревенчатые стены крепости позади них. Дойдя до центрального форума, Сенара присела на скамейку у фонтана – чтобы устроить девочек поудобнее, прежде чем спрашивать дорогу к дому Мацеллия.

Внезапно солнечный свет померк. Сенара подняла взгляд – перед ней возвышался тот самый римлянин, с которым она как-то раз столкнулась в хижине отшельника год назад. Позже, вспоминая, как он заслонил от нее солнце, девушка сочла это знамением, но в тот момент ничего такого не подумала.

– Мы ведь где-то уже встречались, верно? – спросил он.

– В хижине отца Петроса, – промолвила Сенара, вспыхнув до корней волос. Одна из малышек проснулась и круглыми глазами глядела на чужака. На собраниях местной маленькой христианской общины девушка его не видела; но, живя в Лесной обители, она не так уж часто там и бывала. В первый раз Сенара отправилась послушать проповедь из чистого любопытства, потом пришла снова, потому что латынь словно бы связывала ее с покойной матушкой; и, наконец, обрела утешение в христианской вере.

А красавец-римлянин не сводил с нее глаз. Он оказался моложе, нежели ей подумалось поначалу, и так приветливо улыбался.

– И куда же ты путь держишь, девушка?

– К дому Мацеллия Севера, господин; этих девочек надобно передать на его попечение.

– А, так это те самые дети! – Он было нахмурился, но в глазах его тут же снова зажглись смешливые искорки. – Как славно, что мы с тобой встретились! Я и сам туда иду; ты позволишь проводить тебя?

Римлянин протянул руку, старшая девочка вложила в нее свою крохотную ладошку и улыбнулась, глядя на него снизу вверх.

Сенара посматривала на незнакомца с некоторой опаской. Но тот как ни в чем не бывало подхватил малышку, усадил ее к себе на плечо, и, слыша радостный детский смех, Сенара решила про себя, что он не иначе как очень добрый, хороший человек.

– Вижу, ты с детьми управляешься умеючи, господин, – промолвила она. И хотя девушка ни о чем его не спрашивала, Гай объяснил:

– Да у меня своих три дочки; я с малышней возиться привычен.

«Выходит, он