Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин

любом другом финикийском городе и многих греческих полисах на Пелопонесском полуострове. Вырученных денег мне должно хватить на то, чтобы забить трюм до отказа. Если ничего не случится, дальше у меня будет достаточный оборотный капитал, чтобы набивать трюма доверху более дорогим грузом.

Еще кормчий рассказал мне о Карфагене и его соседях. Он часто бывал в этом городе. Несмотря на то, что его родной Сор сейчас под властью персов, все равно считается как бы духовной родиной всех финикийских колоний. Типа местного аналога будущего Ватикана. Карфаген тоже присылает ежегодно посланников с дарами в храм Мелькарта, главного финикийского бога. Покровителем города считают Баалхамона и Танит, богиню-девственницу Луны, отвечавшей за плодородие. Карфагеняне, как и жители Сора и других городов левантийского побережья, считают себя хананеями. Греки называют их финикийцами, римляне — пуни, пунийцами. Сейчас это аристократическая республика, которой управляют два суффета (судьи), избираемых ежегодно из членов Миата (Совета ста четырех), в который входят даранум (могущественные) — богатые и знатные люди. Места не передаются по наследству. На освободившееся по разным причинам новый член отбирается специальной комиссией — Советом пяти. Есть еще Ашарат (Совет десяти), местный вариант сената, состоящий из представителей древних аристократических родов, образовавших город много веков назад. Они занимаются присмотром за храмами, но и дают советы остальным Советам, которые почти обязательны к исполнению, потому что с ними боятся ссориться. Для сариним (малые) — бедняки, плебс — имеется Ам (Народное собрание), которое на практике имеет только совещательный голос. Все должности неоплачиваемые, так что голодранцы на них не рвутся, даже если бы имели такую возможность. Полноправные граждане не платят налоги и подати, кроме чрезвычайных ситуаций, и имеют право на долю от военной добычи, согласно своему статусу. Нефиникийцы, которых, независимо от национальности, называют сиканами (племя, живущее на острове Сицилия), прав не имели, только обязанности и налоги, но могли свободно торговать, создавать или покупать мастерские в городе или фермы в его окрестностях. Максии, аборигены, живущие в сельской местности неподалеку от Карфагена, могут владеть фермами и платить повышенные налоги за защиту. Ливийцы, к которым причислялись все остальные коренные жители Африки, не могли заниматься даже этим, только наниматься разнорабочими и служить в армии.

Финикийский город Утика, расположенный рядом и недавно подчиненный «мирно» против своего желания, имеет равные права с Карфагеном. Остальные населенные пункты страны являются либо колониями с торговыми привилегиями, либо под протекторатом, используя карфагенские законы и платя дань в виде части сборов с купцов или десятины с земельных участков, либо подданными, платящими дань в размере одной трети урожая, а во время войн — две трети, и поставляющими солдат по принудительной мобилизации. Армия в Карфагене наемная, но делится на вольных, которые могут не продлить контракт и уволиться, и мобиков, обязанных отслужить несколько лет, причем срок не оговорен, по потребности.

Мне сразу вспомнилась Венецианская республика с ее Советом десяти и Большим советом. Если не обращать внимания на пожизненного дожа, один в один с Карфагеном. Прямо по Карлу Марксу — экономический базис определяет надстройку. Видимо, страна, живущая за счет морской торговли, может существовать только в форме аристократической республики и иметь только наемную армию. Впрочем, Элулай утверждает, что в последнее время карфагеняне начали захватывать земли у максиев и заниматься сельским хозяйством, но трудятся на полях, огородах, виноградниках и в садах только рабы. Семиты предпочитают реализовать свои таланты в торговле, пусть даже гребцом на купеческой галере, или на худой конец ремесленниками. Они чистой воды горожане. В сельской местности вымрут от идиотизма деревенской жизни, как утверждал тот же Карл Маркс, их потомок.

Глава 13

Карфаген сейчас намного больше, чем будет при вандалах. Видимо, у городов, как и людей, есть детство, юность, зрелость и угасание. Уничтожение его Римом через пару с половиной веков можно считать клинической смертью. Пройдет время, и римляне сами восстановят Карфаген, а потом потеряют. Город будет несколько раз переходить из рук в руки, как парализованный старик, которого родственники спихивают друг другу, пока не упокоится. На холме Бирса высится мощная цитадель. Ниже кварталы, разбитые на четыре района. Город окружен мощной каменной крепостной стеной длиной в день и треть пути (тридцать семь километров). Со стороны суши она высотой до двенадцати метров с башнями на три-пять метров выше, а со стороны моря, откуда нападения не боятся, около шести. Порт из двух соединяющихся гаваней: первая со стороны моря — прямоугольная Торговая шириной двадцать метров с пристанями с двух длинных сторон, закрываемая на ночь и во время опасности на цепь, и дальше круглая Военная, в которой в центре остров Кофон с помещением для штаба военно-морских сил и по краю тридцать ангаров шириной почти шесть метров для галер, а по периметру еще сто девяносто таких же мест для хранения флота и возле каждого по две колонны, из-за чего похожи на галерею. Гребцами служат специально отобранные и обученные, крепкие рабы, а все остальные члены экипажа — полноправные граждане и горожане-сикулы. Основу составляют триеры со ста семьюдесятью веслами: шестьдесят два на верхнем ярусе и по пятьдесят четыре на нижних. Киль галер делают из клена. Дальше собирается вгладь обшивка из сосновых или кедровых досок, а потом внутри крепятся дубовые шпангоуты. Подводная часть защищается тонким слоем свинца, а таран — толстым бронзы. Ахтерштевень высокий, раздвоенный и загнутый внутрь, напоминая хвост скорпиона. Придет время, и римляне позаимствуют все это.

Мы пришли в конце светового дня. В торговой гавани справа от входа стояли у пристани десятка два «круглых» одномачтовых судов длиной метров пятнадцать-двадцать и шириной пять-семь. Грузовые работы на них не велись и людей на палубах не видно. Значит, на зимнем отстое. Слева у мола ошвартованы еще с десяток таких же, но побольше, метров двадцать пять длиной. На них тоже мертво. Наверное, есть небольшая охрана, отсиживающаяся в кубриках.

Элулай подсказал, что надо сперва приткнуться к пристани за пределами гавани, что мы и сделали. Там к нам сразу подошел махаз (смотритель за торговлей, налоговик) — грузный мужчина лет тридцати с черной бородой в форме штыковой лопаты. Облачен в льняную белую тунику длиной до середины щиколоток и красный шерстяной ефод — местный вариант нарамника, связанного по бокам разноцветными шнурами, подпоясанный широким матерчатым поясом, белым с черными абстрактными узорами, и обутый в коричневые сандалии с закрытыми задниками и каблуками высотой сантиметров пять, благодаря которым казался среднего роста по местным меркам. В ушах золотые сережки,