Немезида ночного ангела - Брент Уикс

– Поэтому я спрашиваю тебя: зачем? Ответь, раз уж ты такой правдоруб. – Императрица со злостью стискивает кулаки, но при этом продолжает ерзать бедрами.

– Я не уверен, что ты мне поверишь, – отвечает Рефа'им. Кажется, он обеспокоен или сомневается, но я не знаю, стоит ли мне выглядывать, чтобы это проверить.

– После такого? – говорит она, указывая на свой живот. – Если ты правда Исцелил меня, я поверю чему угодно.

Я все-таки осмеливаюсь быстро выглянуть. Рефа'им делает глубокий вдох и кивает сам себе, будто решившись.

– Мир вот-вот изменится, Селестия, причем кардинально. Уже изменился. Некоторые догадываются, что это случилось, а все остальное человечество очень скоро в этом убедится. Через пятнадцать-двадцать лет на нас обрушатся ужасы, какие являются миру лишь раз в тысячелетие. Но на этот раз вместо одной колоссальной угрозы сюда, по всей видимости, прибудут сразу три, и они ударят по нам по очереди, как молот по наковальне. После этого уже ничто не будет прежним.

– О чем ты говоришь? Что стоит на кону? – Даже отсюда я вижу, как раскраснелось лицо императрицы.

– Подумай вот о чем… Знаю, мои слова прозвучат банально, но со временем эта банальность повлияет на все. Тебе ведь известны рассуждения одних мыслителей о том, что человечество дурно и порочно по своей природе; что его необходимо держать в узде с помощью государственных институтов и законов, которые ограждают людей от присущих им темных соблазнов? А другие мыслители в то же время твердят, что люди в целом добродетельны, но их портят дурные институты, плохое образование и незнание того, что лучше для них самих же. Так?

– Я слышала подобные споры. Мне всегда думалось…

– Этим спорам придет конец. На кону будет стоять сама человеческая природа. Человечество не перекуют заново, нет; вместо этого его начнут понемногу менять, придавая маленький, но очень важный толчок каждому зачатому ребенку, каждой человеческой воле, в каждом поколении, без конца. Сначала перемены будут незначительны, но со временем? Изменится вообще все, в одночасье, подобно лавине, которая медленно собиралась, а затем стала неостановимой. Изменения будут накапливаться, постепенно увеличиваясь, как накапливается богатство во дворцах и банках и как накапливаются долги в трущобах, но происходить это будет в каждом человеке, по всему миру, постоянно.

Я пришел к твоему двору, поскольку верю, что во всем Мидсайру не найду лучшего союзника для грядущих битв. – Рефа'им улыбается, но эта улыбка прикрывает печаль. – Разве в сравнении с этим все остальное имеет хоть какое-то значение? Я… Мне не выразить словами, сколько удовольствия я получил, проводя время с тобой и в твоей постели. Но если для того, чтобы завоевать твое доверие и заручиться твоей помощью в грядущей войне, мне придется пожертвовать твоим обществом и плотскими радостями, то я ими пожертвую. Я спрячу мое горе за улыбчивой маской и буду надеяться, что следующие десятилетия моего молчаливого страдания сделают твою жизнь хотя бы немного проще.

Императрица хмурится, а затем я теряю ее из виду, поскольку она подходит ближе к Рефа'иму.

– Я… Кажется, за всю мою жизнь никто не говорил мне столь же романтичных слов.

Затем она остервенело бросается на него, так, что мне несколько секунд кажется, будто она на него напала.

На самом деле да, напала. Просто не в этом смысле.

Я быстро ретируюсь из каюты, но они успевают заняться любовью еще до того, как я выскакиваю за дверь.

Преторианец косится на меня.

Я говорю:

– Они, э-э-э… – В ту же секунду из оставшихся позади меня покоев вылетает довольный взвизг и скрип мебели.

Преторианец с пониманием кивает.

– Заняты? – говорит он. – И вы решили, что их лучше не отвлекать?

– Точно, – с болезненной улыбкой отвечаю я. – Мое дело подождет.

Глава 82

Не тот почетный гость

– Как долго они обычно, э-э-э, бывают заняты? – спрашиваю я огромного телохранителя.

Тот качает головой.

– Пару минут, наверное.

– О, ну это недолго. Я…

– Или пару часов. Зависит от настроения и от того, с кем она.

– …Вот как.

– Там внутри еще кто-нибудь был? Она обычно просит нас всех выгонять, когда… ну вы поняли. Некоторые придворные, бывает, остаются и ждут, потому что боятся потерять место в очереди. А такое, прямо скажу, случается часто. Не повезти может всегда.

Даже он не знает, был там кто-нибудь внутри или нет! Я сегодня мог вообще ничего наперед не продумывать. Но это же ненормально. Хотя осечки бывают у всех. Даже у лучших.

– Нет… правда, они сначала громко ссорились, и мне было страшно, а потом они неожиданно начали… – Из каюты вдруг доносится визгливый хохот. Мы оба изо всех сил притворяемся, что не слышали его. – В общем, я отвлекся и не смотрел по сторонам, – вяло заканчиваю я.

Телохранитель вздыхает.

– Видать, придется зайти и проверить. Но, знаете, спасибо вам за честность, – говорит он. – Я буду на этом посту до ночи. Если вам нужно уйти и вернуться, я поставлю вас в начало очереди.

– Благодарю! Вы ужасно добры, – говорю я. – У меня мочевой пузырь разрывался еще когда я сюда шел! Вы не подскажете?..

Он указывает в нужную сторону.

– Вниз по лестнице, два поворота налево и за занавеску. Туда ходят преторианцы, но и остальным не запрещают. – Великан расправляет плечи, оборачивается и берет шляпу из кучи вещей за своим постом. Натягивает ее набекрень так, чтобы не видеть ничего, что происходит в стороне императорского ложа. – Ладно, я поше… – начинает говорить он, но затем замечает, что я исчез.

То есть стал невидимым.

Уйти я не могу. Дело ведь еще не закончено. А я всегда его заканчиваю.

Мой преторианец приоткрывает дверь – широко приоткрывает, он ведь огромный, – и проскальзывает внутрь. Я проскальзываю следом за ним, задержав дыхание; держусь к нему близко, как тень. Мне ведь не угадать, закроет он за собой дверь или нет.

Но он не закрывает. Он делает несколько шагов внутрь, вглядывается в тени с одной стороны комнаты, затем сдвигает шляпу на другой бок, чтобы проверить вторую сторону, все так же не видя кровати. Я прячусь от него за колонны в глубине каюты – с преторианцем я не могу положиться на невидимость, даже сегодня, когда они совершили так много нелепых ошибок.

Он уходит, оставив меня наедине с радостно совокупляющейся парочкой и моими собственными злыми замыслами.

Незримый, я стою в чужой спальне, рядом с супругами, которые занимаются любовью и думают, будто они одни. Может быть, я отвратительно болен или же вконец лишился остатков