Немезида ночного ангела - Брент Уикс

не в своем уме и тобой, старой и немощной, просто воспользовались. Империи, которой правит бесплодная императрица, легко ступить на путь, ведущий к гражданской войне. А самая большая беда заключается в том, что ты, даже тщательно все продумав, не доживешь до воплощения своих планов и не проследишь, чтобы все исполнили свою роль так, как нужно. Выходит, что бы ты ни сделала, твою империю все равно может ждать крах. Твое бесплодие угрожает не только твоей собственной семье и наследию, но и тысячам других жизней – и тысячам чужих амбиций, что еще страшнее.

Если ты правильно преодолеешь это препятствие, то оно останется лишь короткой ремаркой в истории твоего правления. Все остальные твои достижения будут оценены по достоинству. Однако если ты его не преодолеешь, те достижения упомянут лишь мельком или не упомянут вовсе. «Она сделала несколько великих дел, но…» А дальше на тебя возложат ответственность за падение империи, ибо можно оставить плохого наследника, но нет ничего хуже, чем не оставить его вовсе.

– Неужели ты думаешь, что я этого не осознаю? – огрызается императрица.

– Я нравлюсь тебе в основном за то, что говорю правду. Скажу ее и сейчас: я не знаю. По твоим действиям мне пока не понять, что ты осознаешь, а чего нет. Я вижу, что от твоего народа тебя отделяет прослойка лизоблюдов, пиявок и льстецов, а еще целое созвездие жеманных подхалимов – и все они не дают тебе стать по-настоящему великой правительницей.

Селестия отвечает так тихо, что я едва ее слышу:

– Как ты смеешь…

– Как я смею что? Говорить правду? При твоем дворе как раз недостает такой смелости.

– Убирайся вон! Убирайся, пока я не решила вышвырнуть тебя за борт на потеху всем моим подхалимам.

– Хорошо, моя госпожа. Но скажу последнее. – Я не вижу лица Рефа'има, но по его голосу совсем не чувствуется, что он проиграл спор, что его выгоняют из комнаты и что он, скорее всего, вот-вот потеряет свой титул и, рано или поздно, свою жизнь. – Проблема не в твоем физическом здоровье. Хорошего дня.

Он идет к двери, то есть ко мне, а это значит, что мне нужно за три секунды решить: шагнуть туда, где меня увидит императрица, или остаться там, где меня может увидеть Рефа'им.

Две секунды. Его шаги звучат все громче.

Ка'кари стремительно растекается по мне, и я делаю шаг в сторону императрицы.

У нее нет магических способностей. По крайней мере, я о них не знаю.

– Тогда в чем же она? – бросает императрица ему в спину. В спину – потому что Рефа'им отвернулся от нее, нарушая имперский этикет и практически нарываясь на наказание. Он заносчив. Нужно это запомнить.

А еще он остановился прямо за колонной. Если сделает быстрый шаг в одну или другую сторону, то увидит меня… или не увидит. Я не знаю, какие у него способности. Я не знаю, что могут разглядеть его жуткие глаза. Может быть, он не сумеет меня увидеть, как и императрица.

Надеюсь, она и правда меня не видит.

Не оборачиваясь, Рефа'им говорит:

– В твоем бесплодии виновата внешняя сила. Дух. Мелкий божок, если угодно. Возможно, даже два. Я пока что не знаю, кто именно. Но узнаю.

– Ну конечно, – скалясь, отвечает императрица. – Дай угадаю. Если я сделаю крупное пожертвование твоим знакомым священникам…

– Ничего подобного, – резко отвечает он. – Ты вообще меня не слушала, да? Я пришел сюда не затем, чтобы брать у тебя, Селестия. Богатство? Мне не нужно твое золото. Власть? Я могу достичь ее другими способами. Плотские утехи? Я без труда получаю всех, кого пожелаю. Я пришел, чтобы помочь тебе. Хорошо, я вижу, что по-другому ты не станешь меня слушать. Я не силен в таких делах, но…

Даже сбоку я вижу, как его зрачки вдруг вытягиваются и снова становятся отвратительно-козлиными, вместо черноты их наполняет едва заметный зеленый свет, а затем они вмиг возвращаются к человеческому виду.

– Готово, – говорит он.

Похоже, императрица со своего места не видела, что происходило с его глазами.

Она сбита с толку.

– Что? Что готово?

– Ты в любую секунду почувствуешь тепло и легкое покалывание в нервах.

– Я не чувствую никакого… – Императрица вдруг резко вздрагивает и выпрямляется, как будто кто-то облил ее холодной водой. Или пролил воду ей на живот. Она сжимает бедра и невольно ойкает.

Несмотря на попытки выровнять голос, она с придыханием спрашивает:

– Что ты делаешь?

– Делаю? Ничего. Все уже сделано. Для текущего цикла уже поздновато, но начиная со следующего месяца ты сможешь зачать… и сохранится у тебя эта способность гораздо дольше, чем у других женщин твоего возраста. У меня вряд ли получилось вернуть тебе все украденные годы, но я сделал, что смог. – Рефа'им склоняет голову набок. – И ты все равно мне не веришь. Хм. Но ведь это легко проверяется, правда? В подходящие дни цикла – а я уверен, что даже твои тугоумные маги смогут разобраться, какие именно это дни, если тебе самой невдомек, – ляг в постель с мужчиной, который точно проливает сильное семя. От твоих придворных сифилитиков я бы советовал держаться подальше. Даже не знаю… если хочешь, вели привести своего старого возлюбленного, лорда Тилсина.

Селестия дышит так тяжело, будто «легкое» покалывание в нервах оказалось чуть сильнее, чем рассчитывал Рефа'им. Стараясь взять себя в руки, она разглаживает юбку.

Хотя, может быть, все получилось именно так, как он рассчитывал.

– Ты… ты говоришь, что тебе неважно, кем будет мой наследник? – недоверчиво спрашивает императрица.

– О, челове… Ты меня не слушала. Я помогаю тебе не ради того, чтобы моя дочурка однажды опустила свой пухлый зад на твой трон. Я просто помогаю тебе. Спи с кем хочешь. Рожай от кого хочешь. Мне нет до этого никакого дела.

– Ты говоришь, что не хочешь меня? – оскорбленно спрашивает она.

– Конечно хочу! Но я не хочу, чтобы мои желания исполнялись за твой счет. Или чтобы ты думала, что это так. Я не хочу, чтобы ты считала, будто я рядом из одной лишь корысти, будто желаю воспользоваться тобой ради собственной выгоды.

– Но ты все же хочешь мною воспользоваться, – говорит императрица.

Смысл последней фразы не сразу становится мне понятен. Кажется, она намекает, что даже если Рефа'им формально не солгал, его словами легко обмануться. Императрица привыкла к таким обманчивым речам при дворе… или же просто быстро соображает.

В отличие от меня.

– Конечно, у меня есть и собственные цели, – с раздражением отвечает он, – иначе зачем бы я вообще