Эффект Эха - Павел Александрович Шушканов

я вещи и похуже. Двумя ударами я отколола большой кусок штукатурки. Сетка кровеносных сосудов проникла и в глубину стен – в бревна. Они пульсировали, значит где-то должно быть и сердце или его подобие. Что ж, иногда чужая жизнь пробивается к нам и так – прорастая в неживое словно ниточки мицелия. Знать не хотелось, что будет на этом месте, если я не успею. Осталось всего ничего: принести из машины припасенный стеклянный шприц, которые почему-то по мнению Эхо нельзя было заменить на обычный одноразовый, и ампулу с лекарством. Как услужливо подсказала Сеть, лекарство хорошо помогало от давления, но еще не выпускалось в том году, который был обозначен на упаковке. Чтобы его отыскать, пришлось залезть с заброшенный корпус поликлиники по настоятельному совету того же Эхо, перепачкать там единственные джинсы скинни и отбиваться от бродячих собак. Но это в прошлом. Сейчас пришло время сложить кусочки пазла.

– Малик, вы поможете мне или как?

Тишина. Отпустив на пол молоток и отряхнув руки, я побрела к машине. Стены пульсировали все сильнее, покрываясь мелкими трещинами. Мне казалось даже, я что слышу прерывистые удары.

Снаружи было совсем темно. И сыро, как бывает в низинах. Машина пикнула на зов ключей и мигнула фарами. Куда быстрее все можно было бы сделать, не оставь я странный комплект из шприца и ампулы в бардачке.

– Малик! – снова позвала я на всякий случай и опять получила тишину. Впрочем, не до него сейчас.

Рыться в бардачке в маленьком салоне одно удовольствие, правда сомнительное. Я нашла шприц, завернутый в бумагу, и чудом не расколотила его. Ампула завалилась на самое дно под кучу ненужных вещей. В лобовом стекле скользнула тень, и я усмехнулась про себя, твердо решив взять с собой Малика на неприятную процедуру. Пусть посмотрит на мою работу вблизи и больше не морщит нос.

Ампула нашлась – прозрачная, с остатками синей краски на стекле. В той разорванной коробке в шкафу в самых глубинах заброшенной поликлиники она была единственной, что вовсе не удивляло. Это Малика интересовали и пугали такие вещи – откуда берется то, что советует отыскать Эхо. Да, может Эхо сам запихнул эту ампулу в остатки аптечки, хотя следы размокшей штукатурки и потеки на упаковке говорили об обратном. Лишь две вещи имели значение – пухлый конверт, дающий право на кофе, диван и плед, и тот факт, что очередная дрянь не пролезет из своего поганого мира в тот, где живет моя дочь. Для восстановления душевного равновесия, на процедуру поиска конверта с деньгами моего компаньона тоже следовало прихватить.

– Малик, это вы?

Дверка резко захлопнулась прямо перед моим носом. В следующую секунду щелкнули замки. Ключ – я сразу бросила взгляд на замок – исчез, а за окном мелькнула удаляющаяся тень.

– Черт!

Я ударила руками по стеклу. Подергала руки. Меня заперли в собственной машине. И если это идиот Малик, то он сильно убавил себе бонусных очков.

– Черт! Черт!

Тень за окном отошла в сторону и замерла там, наблюдая за мной.

– Откройте! Что вы творите?

Молчание. Я быстро оглядела салон. Ничего тяжелого. Пожалуй, зря я оставила молоток в доме. Хотя все равно не уверена, что могла бы разбить окно «лягушонка». Ладно. Бывало ли хуже? Нет, хуже еще не бывало!

Я снова ударила ладонями по стеклу и еще раз, привлекая внимание. Наверняка меня было слышно снаружи. Но кто бы не запер меня здесь, он явно не собирался уходить. И на ограбление не похоже. Все ценное, что у меня было – тут со мной, включая собственную жизнь.

В будущем нужно быть осмотрительнее, если это будущее вообще настанет. Я бросила взгляд на дом. Его окна светились, как мне показалось, ярче. Происходившее с ним еще не было заметно снаружи, но это пока.

– Выпустите меня! Иначе нам всем будет плохо, понимаете?

– Да замолчи ты! – голос показался знакомым, хоть и звучал глухо сквозь стекло. – Никто тебя не выпустит.

Это не был голос Малика. Сам Малик показался из-за угла дома и теперь стоял в стороне. На мгновение я понадеялась, что сейчас он подкрадется к незнакомцу, оставаясь незамеченным, и выбьет дурь из его тупой башки. Но только на мгновение. Малик ничего не собирался делать. Он просто стоял и смотрел на меня.

Вот это было неожиданно. Вместо обиды к горлу подступило комком пустое холодное одиночество, которое раньше душило только в нехороших снах. Малик, черт тебя возьми…

– Откройте! – снова закричала я. – У нас мало времени!

Незнакомец приблизился. Я увидела ключи от машины в его руках, а потом узнала его лицо.

– Идиот. Дима, открой сейчас же!

Он нагнулся ближе к окну, заглянув в салон. Так, чтобы я могла его хорошо видеть и слышать. На его лице застыло глупое выражение убежденности в том, что он прав. Хотя сомнения оставались, судя по покусыванию губ.

– Лора, ты должна сама это увидеть. Никто не причинит тебе вреда, и мы тебя выпустим, но позже, – его голос был до омерзения елейным, словно он видел во мне пятилетнего ребенка. Никто не причинит вреда… Сейчас я была готова сама кому угодно причинить вред, не жалея накрашенных ногтей. – Лора, ты должна убедиться, что ничего не произойдет. Что это только фантазии.

Ты был не так убеждающе мягок, когда выставлял меня из дома. Может тогда просто в стенах не пульсировали артерии. Дом! Господи…

Дом менялся. Его толстые стены оставались прежними, но окна заметно мутнели, обрастая тонкой плотью, похожей на кожу век. Если бы этот идиот обернулся, он был бы не так убежден в своей правоте.

– Слушай, ид… Дима, – затараторила я, прижавшись щекой к стеклу, – я все поняла. Я ошибалась. Только открой дверь.

Он молчал и с полуулыбкой смотрел на меня.

– Твою мать, открой дверь!

Стекло не поддавалось моим кулачкам, но боль отозвалась в них глубоким ноющим эхо.

– Малик!

На секунду мне показалось даже, что он заспешил ко мне. Но в тот же момент дом закричал.

Это был пронзительный душераздирающий писк. Таким я всегда представляла писк бабочки в небе умирающей Земли, когда на краю времен ее увидел Путешественник во времени. Страшный эпизод из страшной книги детства. Наяву он был куда более жутким. Малик схватился за уши и упал на колени – он был ближе к стенам дома и сильнее ощутил его новорожденный голос. Меня спасли стенки кузова. Только Дима все еще, казалось, не понимал, что происходит что-то ужасное. Он обернулся и теперь растерянно смотрел на