Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох - Мария Сергеевна Руднева

– Я и в экспедицию-то сбежал от слишком высоких ожиданий моей семьи, которая никак не соответствовала моим ценностям и идеалам. – Валентайн взмахнул рукой. – Да, я понимаю, с учетом всего произошедшего, ценности были сомнительные, однако мещанский взгляд среднего класса на жизнь я воспринимал чем-то вроде проклятия. Тем более призраки рассказывали мне столько интересного. Я регулярно ходил на Хайгейтер и общался с учеными, путешественниками, врачами, исследователями, писателями! Все они казались мне куда более интересными людьми, чем матушкины приятельницы и отцовские партнеры по висту.

– Вы поэтому отправились в экспедицию?

Он кивнул.

– Я хотел увидеть мир. Ну… Увидел. Мне жаль, что я так подвел сам себя – ведь я действительно мог чего-то добиться, став настоящим исследователем, а не мародером…

– Вы были молоды. – Я постарался его утешить. – Кто не делает глупостей в молодости?

– Не знаю, не знаю. Уверен, вы не делали!

Я расхохотался – кажется, с некоторыми нотками истерики.

– Я? Не делал глупостей? Валентайн, вы бы не узнали меня еще пять лет назад!

Валентайн заинтересованно наклонился ко мне.

– Вот так-так, и что же было с вами, дорогой Дориан? Неужели пьянство и разврат?

– Насчет пьянства в точку. Я же рассказывал вам, что жил одно время в Доклендс. Я тогда работал клерком у одного банкира, он был чудовищным скрягой… Я едва сводил концы с концами. Кому нужен был не самый успешный поэт, главным достижением которого было то, что все призраки Итона побывали у него на исповеди?

Валентайн приподнял мое лицо за подбородок.

– Значит, эти призраки получили искреннее прощение и ушли на покой, – прошептал он. – Дориан, именно за эту способность я выбрал вас. За умение беречь искру жизни даже в непроглядной мгле.

У меня пересохло в горле.

Я хотел было ответить что-то, но нас прервал стук в дверь.

– Клиент, – прохрипел я.

Валентайн кивнул и поднялся с кресла, натягивая на лицо привычную вежливую улыбку – слишком искусственную в этот момент.

Нашим новым клиентом оказался пожилой джентльмен весьма располагающего вида. Плотный коричневый сюртук обтягивал плотное тело, в кармане жилета цвета охры болталось погнутое пенсне. Карман топорщился из-за засунутой туда же записной книжки. Пальцы джентльмена были все в пятнах чернил, что наводило на мысль о том, что перед нами ученый, исследователь или врач.

Он закинул шляпу и пальто на вешалку и прошел в комнату. Походка у него была забавная – как будто он делал шаги меньше, чем должен был при его росте, отчего создавалось ощущение, что он семенит.

Моя привычка подмечать такие детали – привычка сугубо рабочая. Сразу определить, кто перед тобой: джентльмен или нищий, скряга или меценат, добряк или обиженный на весь мир несчастный… Все это помогало выстроить свою линию общения с клиентом, и я привык воспринимать это как данность.

Однако сейчас мой взгляд зацепился за лацкан его сюртука, и я замер где стоял. Знак в виде крюка с закругленным навершием блестел в тусклом свете.

– Добрый вечер, добрый вечер, господа. – Посетитель достал носовой платок и протер залысину.

Грузно присев в кресло, он некоторое время оглядывался по сторонам. Видимо, то, что он увидел, его устроило, потому что он довольно улыбнулся, выдохнул и перешел к делу.

– Мне вас очень рекомендовали, господа… Надеюсь, вы мне, э-э… Поможете в одном щепетильном вопросе?

– Конечно! – улыбнулся Валентайн, одним плавным кошачьим движением усаживаясь за стол и подтягивая к себе записную книжку. – Итак, в чем ваша проблема, кто усопший?

– Я, – сказал джентльмен и уставился на нас удивленными круглыми, как у совы, глазами. – То есть сейчас я не усопший… Но рано или поздно стану же?

Он поднял густые темные брови и вопросительно на нас посмотрел.

Я не сдержал улыбки:

– К сожалению, рано или поздно столь скорбная участь постигнет любого из нас.

– Это правда, – деловито согласился джентльмен. – Ох, что же я творю! Как невежливо с моей стороны, к делу перешел, а представиться запамятовал! Простите меня, джентльмены, это все моя ужасная рассеянность, чертовски, знаете ли, отравляет жизнь! Постоянно отравляет!

Мы переглянулись.

– Мое имя Валентайн Смит, – видя растерянность джентльмена, представился мой коллега. – А это Дориан Хэйзел, мой компаньон.

– Наслышан, наслышан! – Посетитель встал с кресла, чтобы торопливо пожать нам руки.

Ладонь у него была влажная от волнения.

– Меня зовут Коул. Профессор Джаспер Уильям Коул. – Он достал визитку из все того же бездонного нагрудного кармана и протянул мне. – Вот моя карточка.

На визитке было написано: «Президент общества египтологов Лондона, профессор Д. У. Коул». Я вздрогнул. Общество египтологов!

В памяти всплыли зловещие слова мистера Блэка про тайное общество: теперь они казались недобрым предсказанием.

Валентайн с напускным интересом скользнул взглядом по тексту на визитке и спросил легкомысленно:

– Общество египтологов? До чего же дошла эта новая мода! Представляете, некоторые клиенты уже просят о похоронах в саркофаге!

Профессор Коул схватился за носовой платок и снова промокнул лысину.

– Мода? – Его брови возмущенно скакнули вверх. – Позволю себе вас поправить: я никогда не поддавался веяниям так называемой «моды», и глубоко осуждаю ее. Будучи верующим христианином и истовым прихожанином церкви святой Марии каждое второе воскресенье, я не могу и представить себе такого кощунства, как похороны в саркофаге!

– Простите за вопрос… – Меня терзало любопытство. – А чем заняты остальные воскресенья?

– Лекциями в Оксфорде, – с достоинством ответил профессор Коул. – Я выполняю работу тьютора.

Тьюторами в университетах называли профессоров, которые не только читали лекции, но и вели дополнительные занятия с учениками, которые писали научные работы. Когда я учился в Итоне, тьюторы были одной из причин досрочного сокращения учебного состава. Их ненавидели, а они пользовались полной своей властью над теми несчастными студентами, что изо всех сил пытались добыть себе путевку в будущее.

Однако профессор Коул был совсем не похож на тьюторов из моего прошлого. Он сохранял серьезный, даже возмущенный, вид, однако в глазах у него плясали смешинки. Я подумал, что студенты, наверное, любят его лекции. И даже ходят на них добровольно.

Была в нем какая-то очаровательная рассеянность, небрежность увлеченного и занятого своим делом человека, которая неуловимым образом располагала к нему каждого, кто проговорил бы с ним дольше пяти минут.

Я вдруг почувствовал не свойственную мне жалость из-за грядущей смерти хорошего человека.

– Что-то не так? – Профессор Коул поймал мой взгляд. – Опять чернильное пятно на щеке? Да что ж такое, клянусь, что перед уходом я умылся.

– Просто задумался о вашей скорой смерти…

– Вы – прорицатель? – Он шагнул назад