Наследник Воли - Александр Горин

Я даже встряхнул головой, пытаясь выбросить из нее это чуждые мне мысли. Это не я. Слабость. Последствия голода и жажды. Убрать.

Отец выпрямил спину, и в его голосе зазвучали давно забытые нотки достоинства.

— Как только инквизиторы забрали вас с братом, я отправил гонца к Гордею Семеновичу, — сказал он, глядя мне прямо в глаза. — Мы достигли взаимопонимания. Брак с Ладой состоится, и ты получишь доступ к нашим архивам для обучения. Глеб Гордеевич использовал свое положение, чтобы ускорить твое освобождение. Союз наших домов доказал свою прочность.

Новость о свадьбе ударила меня с такой силой, что на мгновение перехватило дыхание.

Лада. Будет моей. Теперь это станет реальностью. Не призрак, который мне привиделся в карцере, а женщина, которая станет моей женой.

По спине пробежала горячая волна, сжимая живот приятным напряжением. Сильное желание, глубокое и личное. Обладать. Быть рядом с ней, касаться ее, видеть ее улыбку.

Я потянулся мысленно к этому образу, к этому будущему, и на мгновение все остальное — отец, Глеб, даже давящая угроза Канцелярии — отступило на второй план. Лада. Моя. Это слово отозвалось внутри глухим, ликующим эхом.

Стоп!

Я сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Резкая боль пронзила туман в голове.

Что это было? Слабость. Похоть.

Это не мои мысли. Это говорит призрак прошлого Ярослава, его животные инстинкты, его юношеская страсть к первой красивой девушке, которая проявила к нему интерес.

Он хочет обладать. Как будто она вещь. Я не позволю этому призраку управлять мной. Лада Багрецова — стратегический актив. Потенциальный союзник. Источник знаний и влияния. И возможно, угроза, если я не смогу ее контролировать.

Я выдохнул, заставляя мышцы расслабиться. Все лишнее должно быть отброшено. Все чувства, делающим меня уязвимым — подавлены. Только холодный расчет. Только цель стать сильнейшим родом в Империи.

Справившись с собой, я кивнул отцу, сохраняя на лице маску благодарности.

Нужно узнать, где Владимир. Скорее всего, отпустили раньше.

— А Владимир? — спросил я ровным голосом. — Его тоже отпустили?

Мне нужны были данные. Если брата выпустили сразу, а меня продержали, это значило, что основное давление было направлено именно на меня.

— Владимир дома, — ответил отец, и по тому, как он отвел взгляд, я понял, что с братом все в порядке, но подробностей мне не расскажут. — Отдыхает.

— Мне нужно готовиться к сегодняшнему мероприятию, — сказал Глеб, поправляя мундир. — До вечера.

Отец почтительно склонил голову.

— Конечно, Глеб Борисович. Мы вас не задерживаем. До вечера.

Я стоял, пытаясь понять, какое еще мероприятие ждет Глеба и почему отец должен с ним увидеться сегодня вечером. Григорий Вячеславович резко встряхнулся, его лицо снова стало озабоченным.

— Поехали, — бросил он, направляясь к выходу. — У нас совсем нет времени.

Какого времени? Мне нужно хотя бы час поспать. И пить, я хочу пить. Я едва держался на ногах.

В карете я выставил технику Безшумный шаг на пассивный режим и закрыл глаза. Отец начал было мне что-то говорить, но я молниеносно провалился в сон.

И проспал всю дорогу.

— Сын, просыпайся, приехали, — сквозь сон услышал я голос отца. — Тебе нужно привести себя в порядок.

— Для чего? — спросил я, прогоняя остатки сна. А снилось мне, как старший Багрецов положил мне руку на плечо и что-то мне торжественно говорил.

— Ты забыл? Сегодня бал у Великого Князя, — отец посмотрел на меня с таким напряжением, будто от этого зависела наша жизнь. — И это не просто бал, это смотрины для нашего рода.

Он немного помолчал, мысленно прокручивая наше поведение на балу и продолжил:

— Если мы произведем впечатление вырождающихся неудачников, нас сотрут в порошок. Князь-Хранитель лично оценивает, кто достоин остаться в игре, а кто нет.

Ледяная тяжесть опустилась мне в желудок. Бал. Смотрины. Великий Князь.

Вот он, момент истины. Или все, или ничего.

Проиграю сегодня — и наш род сотрут с карты Империи. Мы станем никем. Отец отречется от меня. Ладу навсегда потеряю. А Канцелярия получит право стереть мой разум прямо на месте.

Но если выстою… Если докажу свою силу… Князь-Хранитель может взять под личное покровительство. Багрецовы станут моим ресурсом. Лада… тоже. Мои способности признают легальными. И я сделаю наш род самым сильным.

И в тоже время я провел двое суток в камере без еды и воды. Я едва стоял на ногах. Я не знал местного этикета, не помнил имен и титулов, не изучал расстановку сил при дворе. Мне нужно прятать свои способности от Тайной Канцелярии, сотрудники которой будут прямо кишеть на балу, а я истощен, дезориентирован и абсолютно не готов. Вместо подготовки к такому важному событию я двое суток провел в одиночке.

— Выезжаем через час, — произнес отец и направился в свою комнату.

Так, времени на подготовку нет вообще. Это не выход в свет, это казнь. И мне нужно идти на нее, а я даже не знаю, куда ставить ноги.

Глава 11

Я стоял посреди зала, быстро оценивая ситуацию. Времени час. Дорога даст еще минут сорок. Нужно действовать быстро.

План: сейчас минимизировать последствия голода и изолятора. Еда, питье, холодные обтирания. Потом экстренное энергетическое восстановление и сканирование техник из Волеведения, которые мне пригодятся на балу. Вперед.

Через час карета резко тронулась, ее колеса застучали по мокрому булыжнику. Накрапывал летний дождь, серые тучи низко нависли над городом, словно придавливая его к земле. За затянутым дождевыми струйками стеклом проплывали расплывчатые огни фонарей и темные силуэты домов.

Я сидел в тесной, душной карете, пытаясь сфокусироваться на дыхании, на поддержании «Безмолвного шага». Напротив, погруженный в тень, сидел отец в своем парадном, темно-зеленом камзоле с напряженным лицом.

Рядом с ним, развалившись, сидел Владимир. Брат был одет пышно и вычурно — бархатный кафтан с огромными рукавами, волосы уложены и зачесаны назад. Он бросал на меня презрительные взгляды, полные яда. Похоже, сейчас начнет.

— Скажи-ка братец, — произнес Владимир, вонзив в меня свой взгляд. — Что ты там такого на меня напустил, что нас обоих чуть не стерли в порошок в Канцелярии?

Я обратился к отцу, полностью игнорируя Владимира:

— Отец, ты уверен, что стоит брать на бал того, кто сломался при первом же допросе? — сказал я и перевел взгляд на побледневшего брата. — Это бросает тень на весь наш род. Может, ему лучше остаться?

Отец тяжело вздохнул, проводя рукой по лицу.

— Вы оба ведете себя как дети. Но Ярослав прав в