Немезида ночного ангела - Брент Уикс

Больше нас не предупреждают. За толпой магов-воителей я вижу, как лучник растягивается и находит цель. Он не медлит, не сомневается. Стрела вылетает из лука.

Я рублю по ней плашмя, зная, что шансов сбить стрелу в полете – тысяча к одному…

…И промахиваюсь. Клинок пролетает мимо, но не за, а перед ней.

Стрела ударяет Фаэну в живот.

Нет, не в живот. Она попадает в ребенка.

А затем отскакивает и со стуком врезается в переборку.

Фаэна замирает всего в шаге от двери, на ее лице написан ужас.

Я стою к стреле ближе всех, и, когда теряю от замаха равновесие, мой взгляд падает на нее. Это тренировочная стрела, и в полете она замедлилась из-за тряпки, толсто намотанной вместо наконечника.

Ребенок, возможно, в порядке.

– Стоять! Следующая стрела будет настоящей! – кричит лучник.

Рука Фаэны уже лежит на одном из трех больших замков. Она замирает.

Повсюду обнажаются клинки, в руках вспыхивает магия, мужчины и женщины спешат окружить нас. Я и один ни за что бы не справился с такой ратью… а вы говорите, что мне еще нужно защитить Фаэну и ребенка?

Это невозможно.

Меня захлестывает полнейшее отчаяние, которое обрывается лишь благодаря одному звуку…

Благодаря плачу ребенка, который неожиданно проснулся от того, что его больно ударили во сне.

Все потрясены, но никто не останавливается; те, кто надвигался на нас, продолжают надвигаться, просто медленнее. Фаэна стаскивает плащ через голову, откидывает его в сторону, и все видят ребенка, накрепко привязанного к ее груди. Дрожа, Фаэна начинает негромко напевать, пытаясь, невзирая на собственный страх, успокоить дитя.

– Не стреляйте! Это младенец! – кричит одна из женщин-преторианцев.

– Младенец короля! Это младенец короля! Не стрелять! – орет кто-то еще.

Смысл слов доходит до всех остальных через несколько секунд, но, чтобы осознать их серьезность, времени нужно больше. Преторианцы осмысливают эту новость, не прекращая попыток нас остановить.

Когда осмыслят, я буду готов.

– Дверь! – кричу я Фаэне, которая все еще пытается успокоить малыша. Затем делаю выпад в сторону ближайшего гвардейца. Тот не успевает даже попытаться отразить мой укол, и меч Ибекса протыкает в его тренировочном дублете аккуратную дырку.

Будь эти воины менее опытными, я бы успел убить троих или четверых, и только после этого в бой вступили бы остальные. Но ближайшие ко мне преторианцы приходят в себя, едва я подступаю к следующему солдату. Он тычет мне в ребра затупленным копьем, а я, отведя удар, сближаюсь с ним, вонзаю меч ему в брюхо, после чего отталкиваю от себя, чтобы высвободить оружие и изменить собственную траекторию.

Когда враг превосходит числом, приходится отбрасывать множество полезных этапов, которые присущи поединкам. Изучение слабостей противника сводится к нулю, и чем больше на вас наседает людей, тем меньше вы утаиваете свои намерения, тем меньше используете обманные или подготовительные маневры. Остается лишь по возможности перехватить инициативу и навязать противнику те действия, которые нужны вам. Время работает против вас, поэтому нужно атаковать – а умный противник при этом поймет, что ему нужно лишь защищаться.

Магия может уравнять силы… если только ваши противники ею не владеют. А мои владеют.

Яростный натиск легко сводится на нет дисциплинированной защитой. Дисциплины у моих врагов хватает.

Страх парируется опытом. Это у них тоже есть.

Мой меч впервые скрещивается с острым клинком. Женщина-преторианец встречает меня стойкой «ощетинившийся кабан». Быстрый ложный выпад заставляет ее парировать, но она, переусердствовав, отбивает не сталь, а лишь воздух. Ее меч уходит слишком далеко, а мой вгрызается ей глубоко под мышку.

Едва мы расходимся: я – чтобы найти следующую цель, а она – чтобы упасть на пол и умереть, я выбрасываю перед собой веер блестящих частиц, которые липнут к каждому находящемуся передо мной воину. Коснувшись бойцов, частицы превращаются в призрачные очертания их возможных действий, в предсказания предвосприятия. Они образуют настоящую стену разноцветных призрачных образов, гущу смертоносных предположений, которые меняются с каждым движением каждого воина. Их цвета перетекают один в другой, плотные облака отскакивают друг от друга. Это как раз то, что мне нужно.

Какие бы уловки я ни применил, у меня вряд ли получится одолеть столько бойцов; но я и не собираюсь пользоваться предвосприятием по назначению – оно мне нужно как завеса, как отвлекающий маневр, затрудняющий всем обзор. Я устремляюсь в бой, нападаю, здесь подрубаю ногу, там – кисть.

Магия расплывается, перегруженная огромным множеством движений, и в то же время стена возможностей отодвигается от нас – преторианцы отступают и встают в строй. Нестрогий в центре, жесткий по краям – такой, чтобы я мог проникнуть в их ряды и очутиться в окружении.

Я не спешу атаковать – не хочу, чтобы они отрезали меня от Фаэны.

Затем сияние моего предвосприятия гаснет, потушенное чьей-то магией.

Перед нами вновь возникают преторианцы. Многих окружает сверкающий магический ореол.

– Кайлар! – восклицает Фаэна. – Мне не сдвинуть засов!

Отступать – смерти подобно, но не все маги-воители следят за мной, некоторые готовятся открыть огонь по Фаэне и смотрят вниз, целясь магией по ее ногам, чтобы не задеть малыша.

На двери уже сдвинуты все засовы, кроме одного, толстого и железного. Только ка'кари сможет его прогрызть. И больше ничто.

Решение я принимаю всего за секунду. Мне не победить. Преторианцев слишком много. Они слишком сильны. За той дверью – жизнь… но не моя.

Может быть, у меня получится защищать Фаэну и ребенка, пока они не окажутся за дверью. С мечом в руке и прикрывая их собой, как щитом, я смогу несколько секунд сдерживать вражеский огонь. Вероятно, этих нескольких секунд хватит на то, чтобы они сбежали.

Я бросаюсь к двери и к собственной гибели.

Ка'кари стекается в мою руку и превращается в клинок, способный разрубить металлический засов.

И в этот момент нас накрывает.

Я чувствую себя фермером, который поздним летним вечером по глупости вошел в амбар с зерном, держа в руке зажженный факел. Меня отбрасывает назад, закручивает вокруг оси мощным ударом, и в ту же секунду я вижу, как из рук дюжины преторианцев в мою спину вылетают залпы магических снарядов и стрел.

Каждый снаряд попросту гаснет и исчезает.

Если в прошлый раз обнуляющая волна просто прокатилась по кораблю, гася его магию, то теперь она по силе больше напоминает цунами, сокрушающее на своем пути все дамбы.

Каждый преторианец, который с помощью чар усиливал свои движения, вдруг ослабевает; половина из них падает. Я тоже спотыкаюсь