Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона. Часть вторая - Владимир Германович Корешков

ручкой. Мне показалось, что оранжевый недоносок мысленно обиженно загундосил: «Как ты можешь так со мной поступать? Но ничего, мы еще свидимся». Не в этой жизни, мой вонючий дружок. Он что-то там еще вякал, но я его не слушал.

Мы с Петером вышли из здания космопорта, сели в свободный канареечно-желтый кар и взяли курс в тот район космопорта, где находилось сосредоточение объектов пьянства и разврата. Ехать было совсем близко, можно было бы и пешком дойти. О чем я в общем-то и не преминул сказать Петеру. Он посмотрел на меня, видимо, удивляясь, что я целый месяц делал в разведшколе на Олероне, вот наверняка я там был горьким двоечником, раз не понимаю столь очевидных вещей, и устало пояснил:

– Когда мы найдем провокатора, как мы допрем к себе на допрос, на руках, что ли?

Я согласился, что был не прав. Ночная жизнь станции не отличалась богатством и разнообразием выбора: с десяток пабов, несколько стрип-клубов да пара убогих борделей. Вот и весь набор. Бордели были убоги не только по внутреннему убранству, но и по обслуживающему клиентов персоналу. Местные жрицы любви, не отличающиеся изысканностью форм и манер, а также имеющие, мягко говоря, довольно спорную внешность, даровали свои неземные ласки страждущим из экипажей звездолетов лицам за совсем неземные, какие-то баснословные деньги. За сомнительное удовольствие провести с ними некоторое время эти, с позволения сказать, ночные бабочки сдирали с клиентов три шкуры, продавая свое сильно потасканное тело даже не втридорога, оценивая себя по прейскуранту не иначе как английскую королеву ну или на крайний случай как герцогиню. Но звездолетчики, одичавшие в тесных каютах кораблей за время полета, когда тебя за бортом окружает лишь черное безмолвие космоса, несмотря на безумные цены, чрезвычайно активно пользовались продажной любовью. Зарабатывали они хорошо, поэтому денежки у них водились, а про контрабандистов я вообще молчу.

Пока мы с Петером в поисках плешивого прочесывали очередное злачное место, Марк тоже не спал. Звонок его голографона настиг нас на мостовой перед борделем, откуда мы только что вышли в глубокой задумчивости, находясь под сильным впечатлением от увиденного. Материализовавшись перед нами, его как всегда невозмутимо-пофигисткое изображение коротко заявило:

– Есть новости. Не по голографону. Жду вас через десять минут возле бара «Аллея роз», – и отключилось. Марк был верен себе. Коротко и конкретно.

– Поехали, Штефан.

Припарковав кар возле означенного заведения, мы ждали Марка, наблюдая, как каждого входящего и выходящего посетителя бара осыпало с ног до головы голографическим фейерверком из роз. Красиво и красочно. Наконец появился Марк, открыв дверь кара, плюхнулся на заднее сиденье.

– В общем, дела такие, звездолет «Капитан Флинт» имеет команду из шести человек, пятеро сейчас сидят в этом баре, пьют и закусывают, стало быть, шестой остался на корабле дежурным по вахте. Вот голографото экипажа.

– Откуда такое богатство? – спросил я, беря в руки голографото.

– Есть связи, – важно ответил Марк. – Друзья на таможне помогли, правда пришлось слегка раскошелиться, нынче дружба не бескорыстна.

– Они не сболтнут ничего лишнего? – спросил Холечек.

– Это не в их интересах.

– Смотрите, Штефан, внимательно, будем надеться, что провокатор здесь, если он остался на корабле, то это вселенская проблема. Надо будет думать, как его оттуда выковыривать.

Я крутил фото вокруг своей оси, на третьей по счету фотке я увидел знакомый затылок с проплешиной – вот он! Повернув лицом к себе, увидел мужчину лет пятидесяти, высокий лоб, глубокие залысины, глаза-буравчики, нос с горбинкой, очень узкие губы, из-за этого казалось, что рот отсутствовал, вместо него на лице как будто был просто кем-то сделанный надрез, и мягкий округлый подбородок.

– Аксель Бурмистр, механик, – сказал Марк, беря в руки голографото. Нам повезло, он сегодня сходил с корабля, значит, он внутри. Каков план?

Мы с Марком одновременно посмотрели на Петера.

– Все люди, когда пьют, рано или поздно захотят пописать, такова уж природа человека. Проводим его до туалета, вколем ему эту дрянь, – он показал на маленький шприц, – а потом под видом пьяного выведем его из бара, усадим в машину и увезем к нам.

– Здесь две проблемы, – сказал Марк. – Первая – это камеры слежения, ну ладно, это мы как-нибудь решим. Я сейчас позвоню Генри, он дистанционно выведет камеры из строя в этом квартале, у нас будет час. Очень надеюсь, что Аксель Бурмистр за этот час так-таки захочет освободить свой мочевой пузырь от излишней жидкости. Вторая – то, что он не один. Когда будем выводить его из бара, надо, чтобы никто из его команды этого не видел. Для начала ставим машину за углом.

Пока Петер перепарковывал кар, Марк позвонил своему другу:

– Генри, привет, дружище, это Марк. Хочу отдохнуть в «Аллее роз». Не присоединишься? Хорошо, жду.

Генри перезвонил минут через семь и сказал, что придет через час.

– Ну что, все в порядке, – сказал Марк. – Камеры отключены. Идем?

– В бар, чтобы не привлекать внимание, заходим по одному, – приказал Петер.

Я, осыпанный розами, вошел самым последним в просторное полутемное помещение. Дорогу к барной стойке вела голограмма – аллея из розовых кустов высотой полметра, бутоны роз являлись заодно подсветкой, этакими маленькими фонариками. Сама барная стойка была увита розами, воздух в баре пропитан запахом роз, сбоку от бара стояла до потолка и ярко светилась изнутри примерно трехметровая распустившаяся темно-бордовая роза. По ее гигантским лепесткам то и дело скатывались и, падая на пол, разбивались на множество брызг капли росы. Все это голографическое чудо производило впечатление. На что, в общем-то, и было рассчитано. Так вот ты какой, цветочек аленький.

Подойдя к стойке, заказал виски «Джек Дэниэлс» со льдом, расплачиваясь, аж поперхнулся и чуть не заорал во все горло: «Караул, грабят! Вы что здесь – охренели все окончательно?!» Цены были «стабильные» и поражали воображение. Виски просто не могло стоить так дорого, словно я заказал не бокал, а цистерну. Но делать нечего, отхлебнув глоток самого дорогого в моей жизни виски, окинул помещение бара взглядом: «Ну, где ты, плешивый? Покажись.» Несмотря на «бешеную» дороговизну напитков, я так полагаю, и закусочка здесь тоже не дохлых денег стоила, народу было не продохнуть, что сильно осложняло нашу задачу по поиску Акселя Бурмистра.

Я не спеша начал обходить бар, поглядывая на каждый столик. Вдруг откуда-то слева раздался взрыв громкого хохота, среди нестройного хора пьяных мужских и женских голосов ярко солировал знакомый задорный, звонкий смех, как будто где-то поблизости зазвенели колокольчики. Чисто автоматически, повинуясь инстинкту, посмотрел туда, откуда только что доносился смех. Идиот, нет чтобы прикинуться мебелью, например шкафом, и пройти мимо.

За столом, заставленным бокалами, сидела компания из двух пилотов космической гражданской авиации и двух стюардесс, одна из которых была невысокая темноволосая Вирджиния, а вторая – высокая блондинка с потрясающими длинными ногами и большой аппетитной грудью, ну конечно же, Анна Мари. Вся компашка уже была сильно навеселе, Анна Мари тоже прилично подшофе. Подняв очаровательные, окосевшие от обилия выпитого спиртного, глаза, она вперилась в меня, наши взоры встретились. После секундного осмысления Анна Мари меня узнала, ее глаза вспыхнули праведным гневом. Ну вот какого черта она здесь делает! Ну надо же, какая чертовски не запланированная и абсолютно ненужная для меня сейчас встреча, на данный момент мне разборки с оскорбленной в своих чувствах девушкой совсем некстати. Но Анна Мари, видимо, считала по-другому, ее чувственная натура требовала немедленной разборки и сатисфакции по полной программе.

Когда она выходила из-за стола, ее слегка качнуло, но это не помешало ей достаточно твердым шагом направиться ко мне, правда, время от времени ее слегка заносило. Вся раскрасневшаяся, пухлые губки сердито надуты, васильковые глазки с поволокой метают молнии, разгневанной фурией она подошла ко мне, уперла руки в боки, выпятив вперед свое