Леонид. Время выбора - Виктор Коллингвуд

выскочит из тумана — и все! Конец! Бульк — и привет! И нет правительственной делегации! У тебя хоть шлюпка своя есть? Надо у капитана потребовать! Мне, как замглавы, положена отдельная!

Я с трудом сдержал улыбку. Да, прекрасный будущий нарком вооружений, нечего сказать! Похоже, он искренне верил, что раз корабли построены по одним чертежам, то и судьба у них должна быть одинаковой.

Тем не менее, слово «Титаник», произнесенное посреди штормовых волн, и меня окатило холодом. Я лихорадочно рылся в архивах своей памяти из будущего. «Титаник», да, утонул Уже давно, лет двадцать назад. А что стало с «Олимпиком»? Я никогда не читал и не слышал ни о какой катастрофе, произошедшей с систершипом. Это заставляло предполагать, что лайнер отслужил свой век верой и правдой.

В любом случае, сделать ничего было нельзя — разве что выпрыгнуть за борт. положил ему руку на плечо, пытаясь придать голосу максимальную уверенность.

— Успокойтесь, Михаил Моисеевич. Во-первых, с «Титаником» случилась трагическая, но уникальная цепь случайностей. Во-вторых, после той катастрофы правила навигации в Атлантике изменили. За айсбергами теперь следит специальный патруль. И в-третьих… — я посмотрел ему прямо в глаза, — я вам даю слово коммуниста: ни с этим кораблем, ни с нами ничего не случится. Мы доплывем до Америки. А теперь, будьте добры, вернитесь к себе в каюту и примите что-нибудь для успокоения нервов. Нам завтра работать, и мне, и вам нужна свежая голова.

Моя уверенность, кажется, подействовала на него. Пробормотав что-то вроде «смотри у меня, если потонем — с тебя первого спрошу», он, качаясь, побрел к выходу. Я закрыл за ним дверь и снова подошел к иллюминатору. За задраенным щитом глухо выл ветер. Да уж. Похоже, главные айсберги в этом путешествии ждали меня не в океане. Один из них только что был в моей каюте. И навязался же на мою голову…

К счастью, Каганович, видимо, буквально воспринял мой совет «принять что-нибудь от нервов», так что все шесть дней пути до Нью-Йорка мы его больше не видели. Таким образом, я получил шесть дней относительного покоя и изоляции. Страшно необходимые шесть дней! Надо было тщательно спланировать наш маршрут в Америке: слишком много вопросов там надо было решить.

* * *

Два дня я прилежно рисовал стрелки на карте США, составляя план-график нашего визита. На третий день плавания, когда шторм немного утих, я попросил о встрече главу нашей делегации. Анастас Иванович принял меня в своем просторном люксе, где на столе рядом с любимыми им нардами лежали шифровки из Москвы и точно такая же исчерканная карта: Анастас Иванович тоже планировал свой визит.

— Вот мой предварительный маршрут, Анастас Иванович. Требует вашего утверждения.

Я взял красный карандаш, ставший уже привычным инструментом.

— Итак, мы прибываем в Нью-Йорк. Это наш штаб, командный пункт и финансовый центр. Здесь вы, как глава делегации, ведете официальные переговоры на высшем уровне с правительством и финансовыми кругами, обеспечивая нам политическое прикрытие и, главное, — валютное финансирование через банк или «Амторг».

Я обвел Нью-Йорк и его окрестности.

— Здесь же — первые цели для наших технических групп. Завод Фэйрчальд на Лонг-Айленде — радиокомпасы. Лаборатории RCA в Камдене, Нью-Джерси — товарищ Катаев займется кинескопами Зворыкина и секретом «желудевых» ламп.

Затем я провел жирную линию на запад, в сердце Америки.

— Затем — бросок в индустриальный пояс. Чикаго. Это — точка сбора. В университет мы отправим людей к химику Ипатьеву за технологией высокооктанового бензина. Рядом, в Саут-Бенде, штат Индиана, — завод Сутдебеккер. Туда поедет группа Грачева решать вопрос с нашим армейским грузовиком. Еще один пункт — Кливленд, Огайо. Там базируется «Огайо Крансшафт», владельцы патентов на закалку ТВЧ. Туда отправим Устинова.

Карандаш пересек всю страну и уперся в побережье Тихого океана.

— И финал — Калифорния. Авиационный рай Америки. Санта-Моника, завод Douglas Aircraft. Это кульминация всей операции. Здесь мы с Яковлевым не только заказываем DC-3, чтобы вскрыть их технологию, но и решаем главный, самый секретный вопрос — с продувкой макета нашего истребителя.

Микоян долго, не перебивая, слушал. Его взгляд внимательно следил за движением моего карандаша.

— Грандиозно, — произнес он, когда я закончил. — Почти вся американская промышленность на одной карте. Масштабно. Одобряю. А ты не боишься, что мы надорвемся, пытаясь съесть такого слона?

— Я боюсь, что мы опоздаем, Анастас Иванович, — я посмотрел ему прямо в глаза. — Война начнется через четыре-пять лет. А у нас еще ничего не готово.

Он тяжело вздохнул и затушил сигарету.

— Хорошо, Леонид Ильич. План твой принимается. Готовьте детальные графики по каждой группе. «Амторг» получит соответствующие инструкции. Жаль, придется раздельно ездить — у меня в планах в основном заводы пищевой промышленности!

На том и порешили.

После двухдневного шторма, который «Олимпик» пережил, лишь мерно и тяжело кланяясь волнам, погода наладилась. Иллюминаторы были вновь открыты, и в каюты хлынул свежий, соленый воздух и яркий свет. Жизнь на борту превратилась в неспешный ритуал, разделенный по классам невидимыми, но непреодолимыми барьерами.

Нашей делегации были предоставлены каюты первого класса, что составляло, казалось, девять десятых всего парохода. Это был буквально плавучий дворец. Мы с молодежью — Яковлевым, Устиновым, Артемом — с нескрываемым любопытством исследовали его. Бродили по бесконечным прогулочным палубам, где пожилые лысоватые господа в клетчатых штанах играли в шаффлборд. Заглядывали в курительные салоны, отделанные дубом, где в клубах сигарного дыма финансисты с Уолл-стрит обсуждали свои дела. Проходили мимо оранжереи, где в стеклянных ветвях чирикали настоящие воробьи, и с потолка свисали сотни орхидей. Тут была даже специальная палуба для прогулки собак пассажиров первого класса — маленьких, холеных собачек, которых выводили стюарды в белоснежных перчатках.

В полукруглом курительном зале мы однажды наткнулись на трех знаменитых боксеров с расплющенными ушами, которые в клубах сигарного дыма мучительно разыгрывали партию в покер. За другим столиком два советских инженера, ехавших работать в «Амторг», сдвинув фигуры, чтобы те не съезжали с доски от легкой качки, разыгрывали ферзевый гамбит. Огромный корабль был плавучим срезом всего западного общества.

Прошло 4 дня путешествия, приближался Нью-Йорк. Накануне прибытия для пассажиров 1-го класса устроили парадный «капитанский» обед. К обычному меню добавили по ложке настоящей русской икры, которую в меню почему-то деликатно назвали «окра». Вместе с десертом стюарды разнесли всем пассажирам бумажные пиратские шляпы, хлопушки и дешевые бумажники из искусственной кожи с золотым тиснением «White Star Line».

— Зачем это? — удивленно