Наследник Воли - Александр Горин

— Мать? — Лада на мгновение отвела взгляд. — Она считает, что я должна быть счастлива, что нашла такого сильного жениха. Она уже представляет, как будет принимать гостей в твоем… в нашем будущем доме.

Ее голос дрогнул на слове «нашем». В этом дрожании была вся ее надежда, весь ее страх, вся ее обреченность. Она видела в этом браке не политическую сделку или что-то личное, а побег из клетки.

Она снова посмотрела на меня, и в ее глазах вспыхнула надежда.

— Я тоже представляю. Когда все это закончится, когда мы будем одни… в своем доме. Вдали от них. Ты же заберешь меня оттуда, да?

Она цепляется за меня как за спасительный круг. Расчетливо? Возможно. Но это не имеет значения. Она стала моей слабостью и моим активом. И я исполню ее просьбу, но на своих условиях.

Я предложу ей контракт: ты — мне, я — тебе. Самый честный вид отношений в этом мире лжи.

Настало время ей узнать, что мне от нее нужно. И от ее решения сейчас будет зависеть, состоится ли свадьба и смогу ли я получить родовые знания.

— Я заберу тебя, — ответил я твердо, уверенно ведя ее через очередное па. — Но сначала ты должна помочь мне получить доступ к знаниям твоего рода.

Глава 17

Лицо Лады застыло. Ее пальцы на моем плече впились в ткань камзола, на миг ее шаг сбился и мы едва не задели соседнюю пару. Я сильнее обнял ее за талию, возвращая ритм ритм вальса, чувствуя, как напряглось ее гибкое тело.

— Родовые знания… — ее голос прозвучал так тихо, что я еле его услышал. Она смотрела на меня, будто видя впервые. — Ты просто хочешь использовать меня? А я думала…

Ее взгляд, еще секунду назад сиявший обожанием, помутнел от боли и непонимания. Она видела в наших объятиях нечто большее, а я говорил с ней на языке сделки.

Надо объяснить зачем все это — для выживания, это она поймет очень хорошо.

— Вспомни, как твоя семья… — тихо произнес я, — чуть не убила меня в нашу первую встречу. И твой финальный удар тогда… это была ты? Или что-то в тебе?

Ее тело резко дернулось, будто от удара током.

— Не… — ее голос сорвался, стал хриплым и прерывистым. — Не напоминай… Я не хотела…

Ее губы задрожали, она снова переживала тот момент, чувствуя на себе тяжесть того удара, который едва не стоил мне всего.

Вальс нес нас по кругу. За ее спиной мелькали улыбающиеся лица, слышались обрывки смеха.

— Я не хочу повторения той ситуации, мне нужна защита от атак твоей семьи, — продолжил я уверенным голосом, гася ее тревогу. — Знания твоего рода, помноженные на мою волю, станут нашей с тобой общей силой и нашим щитом от воли твоего отца. Кроме того, я очень хочу понять, что происходит с тобой самой. И ключ к твое загадке тоже может быть в ваших архивах. Лада, я предлагаю тебе общую цель.

Она молчала, глядя куда-то в сторону. Мы промелькнули мимо Лизы Орловой с братом, и та бросила на нас колючий, заинтересованный взгляд.

— Ты не понимаешь, — прошептала она. — Отец никогда не допустит тебя к родовым знаниям, ты для него чужой. И свадьба ничего не изменит.

Я мягко повел ее в очередном повороте, глядя ей прямо в глаза.

— Я знаю. Именно поэтому мне и нужна твоя помощь.

Я провернул ее в серии быстрых оборотов. Шелк ее платья взметнулся, закрутился вокруг нас. Она инстинктивно вцепилась в меня и ее лицо изменилось — слезы перестали течь из ее глаз, уступив место решимости.

— Обещай мне, — сказала она. — Обещай, что знания моего рода… ты никогда, слышишь, никогда не обратишь против моей семьи. Ни против отца, ни против матери, ни против Глеба.

Обещание… Это не совсем то, на что я рассчитывал: такое обещание свяжет мне руки. Впрочем, к обороне это не относилось, поэтому будем считать согласие приемлемым.

— Обещаю, даю слово Нестерова.

Ее плечи дрогнули, будто с них свалилась невидимая тяжесть.

Музыка приближалась к кульминации. Дирижер взмахнул руками, и оркестр заиграл еще громче, еще торжественнее и еще быстрее.

В этот момент я почувствовал на себе тяжелый, оценивающий взгляд. Князь-Хранитель, сидя на троне, следил за нашим танцем. Его пальцы ритмично отбивали такт на подлокотнике, а в глазах читалось что-то вроде одобрения. Прежний Ярослав был сегодня на высоте, а мне главное — не мешать ему.

— Он смотрит, — тихо сказала Лада, проследив за моим взглядом; её рука чуть сильнее сжала мою.

— Пусть смотрит, — я привлек ее немного ближе, выполняя финальную, сложную серию быстрых поворотов, которые заставили ее серебристые волосы развеваться. Музыка затихала, делая последний мощный аккорд. — Пусть все смотрят.

Мы замерли в заключительной позе — ее тело изящно прогнутое назад в моих руках и ее взгляд прикованный ко мне. На мгновение в зале воцарилась гробовая тишина, а затем она взорвалась оглушительными аплодисментами.

Лада, тяжело дыша, смотрела на меня, ее щеки пылали румянцем, а в глазах снова светилось что-то беззащитное и преданное, от чего у меня на мгновение перехватило дыхание.

— Я сделаю все, как ты хочешь, — мягко сказала она, глядя мне в глаза. — Я помогу тебе получить доступ к знаниям моего рода.

Музыка смолкла, но аплодисменты еще долго гремели под сводами зала. Мы с Ладой стояли в центре, и на нас были устремлены сотни взглядов — завистливых, восхищенных, расчетливых.

— Обещай мне, что будешь осторожен завтра с Орловым, — шепотом сказала она, глядя на меня снизу вверх. — Но я знаю, ты справишься — я видела, как ты держишь удар. У тебя получится.

Я кивнул. Ее слова были искренними, мой эмпатический радар четко фиксировал ее тревогу.

В это время Князь-Хранитель поднялся с трона. Гул в зале стих, сменившись почтительной тишиной.

— Бал, устроенный в честь возрождения древних родов, объявляю завершенным, — его голос, усиленный волей, прозвучал на весь зал. — Да послужат наши роды на благо и укрепление Империи!

Прием подошел к концу, аристократы начали медленно расходиться, обмениваясь репликами и оценивающими взглядами в нашу сторону.

Карета катила по темным улицам. Я сидел, прислонившись головой к прохладному стеклу, мысленно проигрывая возможные сценарии завтрашней дуэли.

— Три хлопка Князя! — Владимир, с красным лицом, развалившись на сиденье напротив, не умолкал ни на секунду. — Слышал, брат? Три! И этот звон колокола! Я думал, у меня уши лопнут! Ха, они ещё долго будут помнить «Громовую поступь» Нестеровых! А Лизавета