Наследник Воли - Александр Горин

Орлова… Какая девушка, как танцует, какая фигура! И напитки, скажу я вам, отменные у Князя. Отец, ты бы слышал, какие Маргарита Волынская и Арина Зернова комплименты мне говорили!

Отец сидел прямо, глядя перед собой. Его пальцы медленно постукивали по рукояти трости, у него были другие заботы.

— Титул будет официально восстановлен через неделю, после подачи соответствующих бумаг в Герольдию, — голос старшего Нестерова был ровным и деловым, резко отличаясь от восторгов Владимира. — Это даст нам право на дополнительные земли в южных провинциях, один голос в Совете Двенадцати и место для тебя, Владимир, в офицерском корпусе Лейб-Гвардии. Но вместе с правами появятся и обязанности — налог на содержание армии и квоты на рекрутов с наших новых земель.

Я кивнул, почти не слушая их. Земли, голоса, налоги… Сейчас мне вникать в это преждевременно и нецелесообразно, сначала нужно справиться с завтрашней дуэлью. Нужно срочно поговорить с Тихоном.

Карета завернула на родную Тихую улицу. После сияния княжеского дворца Серебряническая слобода встретила нас спящими домишками, кривыми заборами и гнетущей тишиной, нарушаемой лишь скрипом наших колес по неровной мостовой. Фонари здесь горели тускло, а от реки тянуло сыростью.

Иван и Петр, словно тени, вынырнули из-под темного свода ворот, едва карета остановилась.

— Тихон в конюшне? — спросил я, не тратя времени на церемонии.

— Да, барин, — почти одновременно ответили они, и я, не отвечая, направился через двор.

Воздух в конюшне был густым и теплым, пах лошадьми, сеном и навозом. Бывший чистильщик Тайной Канцелярии стоял в дальнем углу, у стойла вороного жеребца, и что-то проверял на сбруе. Он не обернулся, но я знал — он почувствовал мое приближение еще у ворот.

Я прислонился к стене, давая глазам привыкнуть к полумраку. Без предисловий, сухо и по-деловому, я изложил ему все, что произошло за последние дни: допрос в Канцелярии и Решетов с его щупами, Строганов с его холодной, безэмоциональной мощью. Я описал атаку главы Департамента Канцелярии на балу, его подножку во время демонстрации «Несокрушимого фундамента» перед Князем и спровоцированную им агрессию молодого Орлова, за которой последовала завтрашняя дуэль.

Я дал ему понять, что работаю под глубоким прикрытием — не как прямой агент Князя, а как независимая сила, вынужденная действовать в тени, не имея возможности апеллировать к его открытому покровительству. Пусть думает, что я связан с одной из скрытых фракций при дворе, чьи интересы выходят за рамки официальных указов.

— Расскажи мне о Решетове и Строганове, — потребовал я. — Все, что знаешь: их методы, слабости, привычки.

Тихон замер, его пальцы застыли на пряжке уздечки. В конюшне было тихо, слышалось только ровное дыхание лошадей. Он медленно повернулся, его потухший взгляд скользнул по моему лицу.

— Решетов — технарь, — его голос был тихим и хриплым. — Любит порядок, протокол. Его сила — в дисциплине, слабость — в негибкости. Не ждет импровизации от тех, кого считает дикарями. А Строганов…

Тихон на мгновение замолчал.

— Строганов — другая порода, — его голос стал еще тише, почти превратился в шепот, полным старой ненависти. — Он не следователь, он… архитектор. Он не ломает волю — он перестраивает ее под себя. Его слабость — уверенность, что он все просчитал. Он думает, что видит всю шахматную доску, но не ждет, что пешка сможет сделать ему вилку.

Он встряхнул головой, словно отбрасывая старые воспоминания.

— Его главный прием — «Ледяная Спираль». Он обволакивает разум и медленно сжимает, заставляя жертву саму отказаться от защиты, убедив себя, что это ее добровольный выбор. Второй — «Зеркальная Пустота», в котором отражает твою же атаку, но вкладывает в нее твой же глубинный страх, превращая твою силу в орудие твоего же уничтожения. Он мастер провокаций, всегда находит самое больное место и бьет точно в него.

Второй прием я знал, а вот первый Строганов ко мне еще не применял. Ценно, буду знать.

Тихон сделал паузу, прислушиваясь к ночным звукам за стенами.

— А теперь сплетни, за которые в Канцелярии запросто сделают «чистку». Первая. Говорят, его жена не умерла от болезни, а сошла с ума после того, как он применил к ней одну из своих техник во время семейной ссоры. И с тех пор он содержит ее в загородном имении, под замком. Но доказывать это никто не берется, жизнь дороже.

Тихон повернулся, и в его потухших глазах на мгновение вспыхнул огонек.

— Вторая. Ходят слухи, что он собирает старые карты. Причем ищет конкретную — карту Империи до Регуляции, с нанесенными местами Силы, которые были уничтожены или скрыты Канцелярией. Говорят, что он ищет их для себя. Если это правда, то он еретик, мечтающий о силе, которая подчинит саму Канцелярию. Его слабости — его амбиции и его история с женой. Бей в них, если сможешь.

Я молча переваривал услышанное, обводя взглядом темные углы конюшни. Это было бесценно. Не просто слухи, а ключи к самой сути человека.

Жена сошла с ума от его техники. Значит, где-то в нем есть трещина, глубинное чувство вины, которое он подавляет. В самый критический момент, когда он будет пытаться переписать мою волю, можно отразить этот образ обратно в него.

А места Силы… Это уже не слабость, это козырь. Если он тайно ищет источники власти, запрещенные самой Канцелярией, значит, у него свои планы. Его можно шантажировать или предложить сделку. Сыграть на его амбициях, став для него не угрозой, а уникальным ресурсом — человеком, который видел другие миры и чья ментальная архитектура аномальна.

Я посмотрел на Тихона, стоящего в тени.

— Это полезно, — произнес я. — Очень.

А теперь главный вопрос, который не давал мне покоя с момента выхода из кабинета дознавателя.

— Скажи, почему Решетов отпустил меня? Я был на пороге «чистки». Что заставило его отступить? За этим стоял Строганов?

Тихон мрачно хмыкнул, потирая шрам над бровью.

— Решетов — старый пес Канцелярии, он не отступил бы без приказа сверху. Да, за этим стоял точно Строганов. Но вопрос — зачем?

Тихон медленно провел рукой по шраму над бровью, его взгляд стал отстраненным, будто он сейчас видел не стены конюшни, а коридоры Тайной Канцелярии.

— Первый, самый вероятный, — начал он, разминая затекшие пальцы. — Ты для него — диковинный зверь. Ученый не уничтожает редкий экземпляр, он наблюдает. Чистка лишила бы его ценного объекта для изучения.

Он поднял мешок с овсом с земли и начал медленно насыпать корм в ясли.

— Второй. Ты — новый хаос в игре, а Строганову выгодна нестабильность. Сильные роды, занятые внутренними разборками, меньше смотрят на