Леонид. Время выбора - Виктор Коллингвуд

И тем не менее, пришлось ограничиться уличным фаст-фудом: времени на кафе уже не было. У выхода из парка, возле Колумбус-сёркл мы заметили тележку уличного торговца, окутанная облаком пара. Пахло вареным тестом, специями и жареным луком.

— Пробовали настоящую американскую еду? — спросил я своих спутников.

— Это какую? Котлеты в булке? — с сомнением спросил Грачев.

— Типа того. Хот-дог. «Горячая собака».

— Странное название для еды! — неодобрительно заметил Грачев.

Усатый итальянец-торговец ловко соорудил нам три порции, щедро полив сосиски горчицей и навалив сверху гору горячей кислой капусты. Мы стояли на углу, жевали эту простую, грубую, но чертовски вкусную уличную еду, и смотрели на юг, где небо было багровым от неонового пожара Таймс-сквер.

Вокруг гудели машины, спешили люди, где-то вдалеке выла сирена.

— А все-таки энергии в них много, — задумчиво сказал Устинов, вытирая пальцы платком. — Хорошо, в Европу пока не сильно лезут. Но если этот гигант встанет на ноги…

— Встанет, — кивнул я. — Обязательно встанет. И однажды направит всю свою мощь против нас. Поэтому, товарищи, наша задача — вывезти отсюда всё, что не приколочено. А что приколочено — отодрать и тоже вывезти. Каждая украденная нами технология, каждый купленный станок — это кирпич в стену нашей обороны. Доели? Тогда в отель. Скоро у нас поезд. Нас ждет Огайо!

Глава 13

Вернувшись в сияющий холл «Уолдорф-Астории», мы не стали задерживаться. Дело в том, что я взял билеты на два часа дня, чтобы приехать в Кливленд утром. Ночной переезд позволял сэкономить на гостинице и прибыть на место к началу рабочего дня — сталинская привычка ценить время здесь, в мире чистогана, была как нельзя кстати. Дав команде четверть часа на сборы, я быстро закинул в чемоданчик немного одежды, «лейку» и скромные рекламные проспекты наших московских станков — последние разработки нашего станкостроительного института — и спустился в холл.

— Такси, пожалуйста. На Гранд-Сентрал, — бросил я, подходя к портье.

Такси ждать не пришлось — они дежурили тут же, у гостиницы. Чернокожий швейцар в ливрее потянул за хромированную ручку, и тяжелая дверь такси распахнулась навстречу нам, — против хода, как ворота в карету. Здесь это было нормой — удобно, чтобы не сбить шляпу при посадке, но смертельно опасно, если дверь откроется на ходу.

Мы с Устиновым нырнули в просторный, пахнущий старой кожей салон, Грачев сел спереди и всю дорогу пожирал глазами торпедо и руль авто. Желтый «Чекер» с шашечками на борту домчал нас до вокзала за десять минут. У величественного входа, под статуей Меркурия, наши пути разделялись.

— Ну, Виталий Андреевич, ни пуха, — я пожал руку Грачеву. — Твой поезд — «XX век», идет прямиком до Чикаго. Твоя задача — подготовить почву у «Студебеккера».

— Сделаем, Леонид Ильич, — кивнул Грачев, подхватывая чемодан. — Не заблужусь.

Он скрылся в людском потоке, направляясь к платформе чикагского экспресса.

— А нас, Дмитрий Федорович, ждет Огайо, — я повернулся к Устинову. — Поезд на Кливленд отходит через сорок минут. Идемте, посмотрим, как у них тут все устроено.

Огромный зал Гранд-Сентрал, надо признать, производил впечатление! Потолок, расписанный золотыми знаками зодиака на бирюзовом фоне, уходил ввысь метров на сорок. Правда, я, приглядевшись, заметил, что бирюза уже порядком потемнела — копоть от паровозов (которые когда-то ходили здесь) и миллионы выкуренных пассажирами сигарет делали свое черное дело. Небо над Нью-Йорком было прокуренным даже в храме транспорта.

Но взгляд мой приковало другое. В центре зала, возвышаясь над золотой будкой справочного бюро, сияли часы. Четыре молочно-белых циферблата смотрели на все стороны света. Выглядели они весьма необычно.

Я машинально вскинул руку, чтобы сверить время, и нахмурился. Мои часы, проверенные по радиосигналу точного времени, отставали ровно на одну минуту от вокзальных. Проверил часы Устинова — та же история.

Озадаченный этим фактом, я остановил пробегавшего мимо кондуктора с серебряными пуговицами.

— Простите, сэр. Ваши главные часы спешат?

Кондуктор подмигнул и, понизив голос, ответил:

— Ровно на шестьдесят секунд, сэр. Везде. На всех табло.

— Зачем? Неисправность механизма?

— Психология, сэр! Пассажир видит, что опаздывает, и бежит быстрее. В итоге он успевает, поезд уходит по графику, и никто не скандалит. Маленькая ложь во спасение расписания. Вообще же это очень точные часы, сэр, и очень дорогие. Посмотрите на эти стекла, сэр. Видите? Это опал! Натуральный драгоценный опал, сэр! Вандербильты, когда это строили, денег не считали.

Покачав головами, мы прошли к пути, где уже стоял поезд, готовый вытащить нас из каменного мешка Манхэттена на оперативный простор. По дороге я успел заметить, что лестниц в Гранд Централ практически не было — везде их заменяли наклонные пандусы. Очень удобно, если везти тележку с чемоданами!

Найдя наш вагон, мы вошли в купе. Открывшееся нам зрелище сильно отличалось и от английских, и от советских «мягких» вагонов. Устинов даже на секунду растерялся.

— А где спать, Леонид Ильич? — недоуменно спросил он, оглядывая помещение.

То что мы увидели, было не купе в нашем понимании, а скорее маленькая гостиная. Широкий мягкий диван, обитая плюшем банкетка, зеркала, вентилятор под потолком. И — ни намека на полки.

— Надо спросить персонал — ответил я, уже догадываясь, в чем тут фокус.

В этот момент зашел стюард-негр. По нашей просьбе он ловко, в два движения, разложил спинку дивана, превратив его в широченную кровать. А затем из, казалось бы, сплошной панели стены над диваном откинул верхнюю полку — уже застеленную, с туго натянутой хрустящей простыней.

Но главный сюрприз ждал нас в углу.

— Washroom? — спросил стюард и открыл неприметную дверцу.

Устинов ахнул. Внутри крошечного закутка обнаружился личный фаянсовый унитаз и сверкающая никелем раковина с горячей и холодной водой. Да-да: из крана шла горячая вода! В поезде!

— Индивидуальный санузел… — потрясенно прошептал Устинов, трогая теплый кран. — Прямо в купе. Это же какая система трубопроводов должна быть под вагоном? А как они решают вопрос со сливом на стоянках?

— Боюсь, Дмитрий Федорович, так же, как и мы — прямо на шпалы, — усмехнулся я. — Но сам факт впечатляет! Представь: не надо стоять в очереди в конце коридора с зубной щеткой в зубах, толкаясь с проводником.

Поезд тронулся удивительно плавно, почти бесшумно. Еще одна особенность Америки: электрическая тяга в черте города. Громадный вокзал Гранд Сентрал запрещал паровозы