Пересмешник на рассвете. Книга 2 - Дмитрий Геннадьевич Колодан

– Нет! – вскрикнула Сесиль. – Нет! Ничего подобного я не…

– А впрочем, какая разница? – Президент Республики хрюкнул, пытаясь изобразить смешок. – Куда интереснее, кто за этим стоит на этот раз? Кто тебя подослал? Анархисты? Нет… Они бы не стали так перетруждаться – кинули бы бомбу, и дело с концом. Тогда, может, кто-то из армейских? Нет, нет… Они бы действовали прямо и грубо. Значит, кто-то из близкого круга… Неужели Пьер? Нет! Он не мог! Пьер мне предан. Только Пьер и Карло… А такую глупость мог придумать разве что какой-нибудь идиот-политик. Вечно они плетут какие-то заговоры… Давно пора весь этот Совет Республики поставить к стенке – кучка жалких предателей!

Все это Президент бормотал себе под нос, медленно, черепашьим шагом приближаясь к Сесиль. Она же стояла, замерев, как кролик, загипнотизированный взглядом удава, не смея шелохнуться. В голове не осталось ничего, кроме слов жуткого мавра: «Что бы Он ни делал, чего бы ни захотел, ты должна полностью ему подчиняться…» Но… Этот человек сумасшедший! Он только притворяется разумным, но на самом деле он одержимый – своими страхами, своими навязчивыми идеями. Может быть, Сесиль ничего не смыслила в политике, но зато она умела видеть людей. Для этого многого не надо – достаточно заглянуть в глаза… И то, что она увидела в глазах Президента Республики, повергло ее в ужас.

– Итак, – сказал Президент, – кто тебя подослал?

Он уже стоял к ней почти вплотную, нависая, как готовая обрушиться лавина. Сесиль чувствовала его горячее дыхание, слышала запах у него изо рта.

– Меня никто… – чуть ли не выкрикнула Сесиль, и в тот же миг резкий удар отбросил ее к столу.

Президент бил наотмашь, не щадя, с такой силой, что у нее помутилось перед глазами. Сесиль ударилась бедром о столешницу и удивительно, как вообще смогла удержаться на ногах. И в этом ей повезло: она нисколько не сомневалась, что, если бы упала, Президент тут же набросился бы на нее и стал топтать и пинать до тех пор, пока она не превратится в кусок кровоточащего мяса. Его словно бы накрыло волной звериной ярости. Выпученные глаза закатились, из горла вырвался хриплый рев. Схватив Сесиль за шею, он пару раз сильно тряхнул ее и принялся душить, выкрикивая слова «Кто тебя послал?», но не давая возможности ответить. Что бы он ни делал…

«Ну, вот и все», – подумала Сесиль, со смирением принимая тот факт, что сейчас ее жизнь оборвется. Да только глупое тело никак не желало сдаваться. Сесиль заколотила по столу, скинула на пол папку и пресс-папье, а затем пальцы сомкнулись на рукоятке ножа для бумаг. Как если бы он сам прыгнул ей в руку. И тогда она ударила – в шею сбоку, даже не думая, что из этого что-то выйдет, но вложив в удар всю свою боль и отчаяние.

Серебряный нож вошел в плоть как в масло. Президент Республики захрипел, и в тот же миг горячая кровь фонтаном брызнула на Сесиль, заливая ее лицо, волосы, руки, одежду… Похоже, серебряный нож пробил артерию.

Лишь на долю секунды взгляд Президента прояснился, и безумие отступило, обернувшись удивлением и обидой.

– Так на кого же ты… – выдохнул он и рухнул на Сесиль, придавив ее к столу. Мертвый Президент в залитой кровью пижаме, а в том, что он мертв, не было никаких сомнений.

Сесиль отчаянно задергалась, руками и ногами отпихивая от себя грузную тушу, однако удалось ей это далеко не с первой попытки. Тело Президента тяжело рухнуло на пол и осталось лежать, уставившись пустыми глазами в потолок. Кровь уже перестала хлестать как из брандспойта, но к тому времени ее натекло столько, что она хлюпала под ногами. Цепляясь липкими руками за край стола, Сесиль отползла от мертвеца как можно дальше. И тут же ее вывернуло наизнанку. Желудок сокращался спазмами и продолжал дергаться, даже когда не осталось ничего, чем бы Сесиль могло тошнить. Едкая желчь обжигала горло. В голове не осталось ни единой мысли, и только волны ужаса прокатывались по телу с каждым рвотным позывом.

Да как же так? Как так вышло? Она убила… Нет! Она не могла! Это глупо. Неправильно. Так не должно быть! Это какая-то ошибка, нелепость, это…

Сесиль посмотрела на бледную тушу, раскинувшуюся посреди кровавой лужи. Даже в посмертии Президент Республики продолжал зло скалиться. Именно эта ухмылка и стала последней каплей. Сесиль шарахнулась от стола, прочь от мертвого тела, прочь, прочь, прочь. Неважно куда, главное – откуда.

Она не надеялась, что сможет выбраться из дворца. Наверняка за дверью полно охраны во главе со страшным мавром. Они схватят ее и расстреляют на месте. Это если повезет – тогда смерть будет быстрой. Если не повезет, ее растерзают, растопчут, забьют прикладами, выбросят окровавленное тело на мостовую перед дворцом, как когда-то выбросили старого короля… В любом случае ее участь была предрешена. Так чего тянуть время? Лучше самой шагнуть навстречу смерти, чем ждать неизбежного в компании с мертвецом.

Сесиль навалилась на тяжелую дверь и чуть ли не выпала за порог президентской спальни. Однако снаружи никого не оказалось: ни мавра, ни охраны – только портреты на стенах. Спотыкаясь через шаг, Сесиль побрела по пустому коридору, смотря исключительно себе под ноги. Она не стала искать выход на черную лестницу, по которой ее привели, зачем? Она просто шла, потому что не могла не идти; это было бессмысленное и бесцельное механическое движение. Если бы ее сейчас кто-нибудь увидел, он бы, наверное, принял ее за дворцовое привидение: маленькая и хрупкая девушка с пустым взглядом и вся в крови, от макушки до самых пяток.

Вот только никто ей не встретился. Во дворце, который должен был кишеть людьми, оказалось пусто, как в склепе. Ни охраны, ни слуг, ни кого-либо еще… В другой раз Сесиль, возможно, и удивилась бы, но сейчас она была не в состоянии об этом думать. Только лишь о том, что нужно сделать еще один шаг. И еще один, и еще…

Коридор вывел ее к широкой мраморной лестнице с ковровой дорожкой на ступенях, а та спустя несколько пролетов – в длинный зал с колоннами и шахматным полом. Сесиль прошла через него, наступая исключительно на черные плитки. Не потому, что в этом был некий тайный смысл. Просто ей казалось, что она до сих пор оставляет кровавые следы, а пачкать чистый пол ей не хотелось.

В конце шахматного зала возвышались тяжелые двери высотой