Мстислав Дерзкий часть 2 - Тимур Машуков

— А что, по-твоему, делают боги? — я рыкнул, подойдя к ней вплотную. — Они что, защищают? Нет! Они поддерживают статус-кво! Им нужен вечный баланс, вечная война! Потому что это даёт им смысл! А мы — просто расходный материал! И вы, их «сотня», — самые главные дураки! Вы кладёте жизни за тех, кто даже не знает ваших имён! И да — я тебя, наверное, сейчас сильно разочарую, но во всей вашей службе нет никакой великой цели — есть лишь желание богов не подохнуть от легионов мервяков. Если хоть один из них ступит на землю Прави, она падет, и вместе с ней падут боги. А Чернобог возродится, обретя абсолютную власть. Нет, не за живых переживают боги, а за свои шкуры. Потому как не станет Яви, и Правь не выстоит.

Я видел, как она сжимает кулаки. В её памяти уже не было барьеров. Она всё помнила. И все те годы службы, все жертвы, вся вера — всё это сталкивалось с моей яростью, с моей правдой.

— Они бросили тебя, — ударил я ниже пояса, тихо и зло. — Своего верного воина. Потому что ты стала слаба. Потому что стала неудобна. Потому что их «миссия» важнее одной жизни. Разве это не доказывает мою правоту? Слабым не место среди сильных, верно?

Она опустила голову. Плечи её снова задрожали, но теперь это была не истерика, а содрогание от крушения всего фундамента, на котором стояла её жизнь.

Я отошёл к окну, глядя на серый рассвет. Ярость бушевала во мне, требуя выхода. Но что делать? Убить её? Бессмысленно. Она была такой же жертвой, пусть и добровольной. Бросить? Теперь уже не мог. Она была живым доказательством того, о чём я давно догадывался. Орудием в моих руках. Не для мести — для войны. Для настоящей войны.

Я повернулся к ней. Решение созрело мгновенно, кристально ясное и бесповоротное.

— Слушай меня, Вега, — сказал я, и в моём голосе зазвучала та самая сталь, что выковывается в горниле ненависти. — Твои боги мне не указ. Твоя Сотня — мои враги. Так же, как и Тёмный Князь. Я не защищаю Правь и не служу Нави. Я воюю за Явь. За этот мир. За людей, которые в нём живут. И если для этого нужно разобраться и с теми, и с другими… Что ж, я не против.

Она подняла на меня глаза. В них был ужас. И… проблеск чего-то ещё. Любопытства? Вызова?

— Ты… ты не понимаешь, с чем связываешься…

— Я понял всё, что мне нужно, и знаю намного больше тебя, уж поверь, — перебил я её. — А теперь выбор за тобой. Можешь попытаться выполнить свой приказ. Убить меня. Или… — я сделал паузу, — или узнать, что значит воевать не за абстрактную идею, а за что-то реальное. За свою собственную жизнь. Которая теперь, кстати, принадлежит тебе. А не им.

Я оставил её сидеть с этим выбором. Мне нужно было выйти, нужно было глотнуть воздух, нужно было, чтобы эта адская злость внутри меня остыла и превратилась в холодную, расчётливую решимость.

В костёр ненависти, что я пронёс через века, только что подбросили целый воз дров. И теперь пламя должно было спалить не только моих врагов, но и весь старый мир, с его ложными богами и рабами в золотых мундирах.

Война только начиналась. И теперь у меня был первый, очень ценный пленный. Или союзник. Время покажет.

Глава 19

Оставшиеся три дня пролетели в странном, натянутом спокойствии, похожем на затишье перед бурей. Воздух в избе был густым от невысказанных мыслей. Я проводил время в бесконечных хлопотах, а Вега… Вега словно заново училась жить.

После нашего разговора, после того как я швырнул ей в лицо свою правду о богах, она замкнулась. Но не в отчаянии, а в глубоком, сосредоточенном молчании. Она больше не сидела, уставившись в стену. Теперь её место было у окна. Она пододвинула к нему табурет и могла часами сидеть неподвижно, наблюдая за жизнью деревни. Я видел, как её взгляд следит за девчонками, гоняющими по улице кур, за старухой, доящей козу, за мужиками, чинящими плетень. В её глазах, обычно холодных и острых, появлялось что-то неуловимое — то ли недоумение, то ли жажда. Она смотрела на эту простую, бесхитростную жизнь, как житель подводного царства смотрит на поверхность, где танцуют солнечные зайчики. Это был мир, который она, по её же словам, была призвана защищать, но забыла все, что знала о нем.

Потом она начала двигаться. Сначала неуверенно, как манекен на расшатанных шарнирах. Подметала пол в избе веником, хотя он и так был чист. Протирала пыль на единственной полке, расставляя по струнке мои скудные пожитки — зажигалку, нож, потрёпанную книгу. Казалось, эти простые действия доставляли ей какое-то необъяснимое удовольствие. В них был ритм. Порядок. Но не тот, что спускается сверху в виде приказа, а рождающийся изнутри, из желания навести уют в своём углу.

Однажды я застал её за странным занятием. Она сидела на полу, скрестив ноги, и с закрытыми глазами водила пальцами по грубым доскам пола, словно пытаясь прочитать какую-то тайную письменность. На лице её было напряжённое усилие.

— Что ты делаешь? — спросил я.

Она вздрогнула и открыла глаза.

— Пытаюсь вспомнить… — прошептала она. — У меня была… семья? Кажется, была. Мать. Отец. Брат? Лица… не вижу. Только ощущение. Тепло от печи. Запах хлеба… — она замолчала, и её плечи снова сникли. — Не получается. Печати… они стёрли слишком много.

Во мне что-то кольнуло. Не жалость — нет. Скорее, яростное понимание. Вот оно, истинное лицо её «богов». Они не просто забрали её жизнь — они отняли у неё прошлое. Сделали чистым листом, на котором написали только одно слово — Служба.

В такие моменты моя ненависть к ним, холодная и твёрдая, как алмаз, лишь крепла. Но я не лез к ней с разговорами. Давал ей время подумать обо всем самой. Я же был всецело поглощён другим вопросом: куда нам идти?

Город был ловушкой. Там нас быстро бы нашли — либо её бывшая «Сотня», либо приспешники Тёмного Князя, либо, что хуже всего, люди Хозяина. А я пока не был готов противостоять им всем сразу. Нет, нужно было место глухое, уединённое, без лишних глаз, но с определёнными ресурсами. И тогда я вспомнил.

База людоловов. Та самая, в лесу, где я сорвал их операцию. Она была разгромлена, но не уничтожена до основания.