Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Ведьма дождалась, когда Хаос предпочтет покинуть порог, и захлопнула за котом дверь.

— Мне показалось, играла ли Оля с этим адским созданием?

— Разве не удивительно? – Лина собирала на стол. — В первый раз вижу, чтобы Хаос подпустил к себе кого-нибудь после Соломии. Обычно он готов выцарапать глаза любому, кто его коснется... А Оле позволяет даже за хвоста дергать.

Девочка улыбнулась и помахала деревянным котом.

— Она до сих пор не проронила ни слова, — заметил Чернововк, пытаясь скрыть тревогу.

— Исцеление требует времени. Девчонка молчит, но зорко видит, остро слышит и живо соображает, – ведьма подмигнула Оле. – Твои саквы лежат в конюшне, коня я присмотрела. Когда ты последний раз проверял его подковы?

- Хороший вопрос...

Когда-то Соломия, теперь Лина - ведьмы умели заставить его чувствовать себя пристыженным!

– Еще немного, и заковыляет, – напутствовала Лина. — Нельзя так пренебрегать конем. Ты же опытный всадник!

Когда живешь в сломанном времени, о подковах думаешь наконец.

- Мне из головы вылетело, - характерник покрутил в руках угловатого деревянного волка, который ему протянула дочь. — Это ты резала?

- Максимовая работа.

Северин не видел этой улыбки, когда между ними все кончилось.

– Парень скучал без дела, – ответила Лина на немой вопрос. – Быстро учится, любит работать с деревом. Оля радуется, потому что это все новые игрушки для нее.

Угловатый волчик сменился сферическим то ли кроликом, то ли зайчиком, который размерами не уступал бегемоту.

— Спасибо, Лина, что присматривала и...

— Чем больше благодарных слов, тем меньше их ценность. Садимся к ужину.

За столом они точили леса о бытовых делах, ни словом не прохватившись о смерти, мести или войне, как старые соседи, встретившиеся на кружку.

Северин уложил Олю ко сну, принялся рассказывать сказку о соломенном бычке, забыл ее посередине и дальше придумывал, пока веки дочери не склепились. Прислушался к глубокому дыханию, погладил головку, почувствовал волну огромной, нежной, чистой любви. "Я давно отлучила ее от груди... Знаешь, зачем?"

Несколько минут он стоял, изнемогая от немого рыдания, а потом перевел дыхание и на цыпочках вышел на крыльцо, где неспешно чаевала Лина, вглядываясь в холодную октябрьскую ночь.

– Ее подушка пахнет ароматными травами.

— Под ней спрятан амулет от ночных кошмаров, благодаря которому Оля спит без дурных снов.

— Я бы поблагодарил, но одна ведьма сказала, что больше слов благодарности, тем меньше их ценность.

Лина фыркнула.

— О дочери не волнуйся. ей нужно время, чтобы оправиться от всего пережитого.

Мне тоже, подумал Черновок.

- Так что теперь, характерник? Заберешь ее и поедешь себе, чтобы вернуться в другой трудный день?

— Если ты не против, я буду здесь некоторое время, — робко попросил Северин.

Он ожидал отказа, но Лина пожала плечами.

— Будешь ночевать в овце.

— Я вынужден просить еще одну услугу.

Из темноты возмущенно зашипели, и оттуда глянула пара желтых глаз.

– Почему я не удивлена, – Лина обняла чашку ладонями. – Может, тебе травки заварить? Я каждый вечер на сон потребляю, хорошо успокаиваю.

— Завари кое-что другое.

– Приворотное? – Ведьма махнула руками в ночь. - Беги отсюда!

Разгневанный Хаос исчез.

— Зелье для ночи серебряной скобы.

Она измерила его тем длинным взглядом, который Северин никогда не мог точно объяснить. Унижение? Любопытство? Тоска? Жалость? Похоронена страсть? Все вместе?

– Неужели в твоих саквах притаился новый джура?

– Нет. Для меня. Можешь приготовить?

Лина рассердилась.

– Любая дура с рецептом может, – отрубила. — Зачем тебе проводить этот проклятый ритуал?

— Чтобы найти путь к расторжению кровавого соглашения...

Ведьма спрятала лицо под ладонью.

– …и я предпочел бы это сделать как можно быстрее.

– Тебя не понять, сероманец! Любишься с ведьмой, а потом женишься на характернице. Подписываешь потустороннее соглашение, а потом хочешь его расторгнуть.

Ее слова кольнули глубже, чем он ожидал.

- Обещаю все объяснить, - Чернововк приложил руку к груди. - Честное слово! Как никто другой, ты заслужила услышать историю с самого начала.

– Красно спасибо, – Лина встала и толкнула его взглядом разноцветных глаз. — Иногда я размышляю, но никак не могу понять: кто из нас двоих больше дурбецало?

Повела покрытыми платком плечами, словно от холода, подхватила пустую чашку.

— Если тебе так горит, пойду сделаю это треклятое зелье.

Через несколько часов они шли лесом. Сеялась морось. Ведьма в плаще с капюшоном шла впереди без светоча, словно сплошная тьма ей не мешала.

Как в ночь серебряной скобы, вспомнилось характернику. Неуклюжая подпись кровью на свитках, костры Купалы возле Днепра, льдина шрама на сердце... Десять лет. Только десять лет прошло с тех пор.

– Твой долг вырос, – известила Лина.

"Зачем ты сделал это?"

— Когда-то я тут заблудился...

«Чтобы защищать их».

– Я помню. Мавка вывела тебя из чащи, после чего украла твой первый поцелуй.

«Разве не нашлось бы другого защитника?»

– В этом году я видел ее снова.

«Если будет так думать каждый, защитников не станет».

Далеко они не заходили — остановились посреди большой поляны. Холод стелился от сырой земли. Лес настороженно наблюдал.

- Лина, здесь пригодится?

Только Соломии больше нет.

– Согласится. Где ты его встретил? Может, перепутал с другой? Захарии нет.

- Нет, та же. Она освободила меня из Гадриного плена.

Отца нет.

— Неужели? – Лина не сдержала удивления. — Что это за ним такая? Они редки и сокровенны, имеют силу переходить между мирами, когда вздумается, но чтобы разрушить волшебство Владычицы?

Ордена нет.

— Я не придумываю.

И веры больше нет.

— Лучше бы придумывал.

После непродолжительного сопротивления небольшой костер подчинился ведьминому приказу, плюнул влажным отраслям, затрещал пламенем. Северин разделся по пояс, вздрогнул, сел у костра. Закрыл глаза и заставил себя забыть о Линином присутствии. Сосредоточился на воздухе, покусывающем голую кожу, на прикосновениях пламя, танцующего рядом.

Прочь лишние мысли!

Взял миску, полный напиток. Одним непрерывным глотком выпил. Позволил напитку разлиться телом, овладеть мышцами. Глубоко вдохнул. Зашептал чуть слышно.

...Тело мое готово... воля моя незыблема... сердце мое ждет...

Миску сменил нож. Искрящийся сноп костра опалил грудь.

...Между войной и миром... подлостями и добродетелями... между адом и раем...

Он снова чувствовал себя джурой, стоящей на пороге непознанного, устрашающего и бесчеловечного измерения.

Прочь сомнения!

...Не